Revista De Istorie a Moldovei
Total Page:16
File Type:pdf, Size:1020Kb
ACADEMIA DE ŞtIINţE A MOLDOVEI INSTITUTUL DE ISTORIE, STAT ŞI DREPT REVISTA DE ISTORIE A MOLDOVEI Nr. 3 (71) iulie-septembrie 2007 REVISTA DE ISTORIE A MOLDOVEI Publicaţie Ştiinţifică Nr. 3 (71), 2007 FONDATOR: Institutul de Istorie, Stat şi Drept al Academiei de Ştiinţe a Moldovei ISSN 1857-2022 Colegiul de redacţie Redactor-şef: Leonid Bulmaga, dr. în istorie, director al Centrului Studii Istorice al I.I.S.D. al A.Ş.M. Redactor-şef adjunct: Lilia Zabolotnaia, dr. în istorie, conf. universitar, vicedirector al I.I.S.D. al A.Ş.M. Secretar responsabil: Alina Felea, dr. în istorie, I.I.S.D. al A.Ş.M. Membri ai colegiului de redacţie Alexei Agachi, dr. hab. în istorie, şef al sectorului Istorie modernă Alexandru Burian, dr. hab. în drept, prof. universitar, director al I.I.S.D. al A.Ş.M. Ion Chirtoagă, dr. hab. în istorie, şef al grupului Istorie locală Valeriu Cozma, dr. hab. în istorie, prof. universitar, şef al secţiei Istoria Moldovei Ilona Czamanska, dr. hab. оn istorie, prof. universitar, Universitatea din Poznan, Polonia Demir Dragnev, dr. hab. оn istorie, prof. universitar, membru corespondent al A.Ş.M., şef al sectorului Istorie veche şi medievală Andrei Eşanu, dr. hab. în istorie, prof. universitar, membru titular al A.Ş.M., şef al secţiei Istorie universală Victor Işcenco, dr. оn istorie, vicedirector al Institutului de Istorie Universală al A.Ş. din Rusia Constantin Rezachevici, dr., prof. universitar, Institutul Nicolae Iorga al Academiei Române Chiril Stratievschi, dr. hab. în istorie, prof. universitar, membru corespondent al A.Ş.M. Vladimir ţaranov, dr. hab., prof. universitar, membru corespondent al A.Ş.M. Redactor coordonator: L. Arsene Redactori literari: Alexei Cenuşă, doctor în filologie, conf. universitar; Angela Levinţa Tehnoredactare: Ana Botnaru, Vera Bostan Opiniile autorilor nu reflectă neapărat opiniile Colegiului de redacţie © Institutul de Istorie, Stat şi Drept al Academiei de Ştiinţă a Moldovei, 2007 STUDII ГЕНДЕРНАЯ ИСТОРИЯ: ИТОГИ И ПЕРСПЕКТИВЫ Н.Л. ПУШКАРЕВА Институциализация «женских исследований» началась у нас практически одновременно с проявлением интереса к ним на Западе1. Середина 80-х гг., изменившая образ жизни, а подчас и образ мысли многих россиян и россиянок, породила и это направление в исторических науках России. Социальные трансформации середины-конца 80-х гг. – пресловутая «перестройка», конец периода стагнации -- вполне могут быть определены как первый и главный фактор, повлиявший на возникновение нового самостоятельного направления в исторических науках. Другие факторы являются, в известном смысле, производными от него. Назовем среди них • отказ от марксистского единомыслия • начало эпохи гласного обсуждения наболевших социальных проблем; • возникновение демократических институтов, которые уже не отмахи- вались от «женских проблем»; • заинтересованность мирового сообщества в их развитии (не секрет, что Первый независимый женский форум в Дубне, разбивший в 1991 г. монополию давно уже бездействовавшего и бессильного Комитета совет- ских женщин, спонсировался западными фондами2); • возникновение независимого женского движения (годом его окончательного оформления считается 1991-й) - и это тоже был фактор, способствовавший институционализации женских исследований в системе социальных наук. • "Железный занавес" пал. Этот процесс означал расширение контактов с зарубежными учеными, многие их работы стали доступны без специального разрешения начальника спецхрана библиотеки. • Можно обратить внимание и на то, что английская феминистская литература стала переводиться в России уже с конца 80-х гг., а к началу 90-х в стране подросло поколение молодых образованных ученых, которые осваивали работы К.Гилиган, К.Милле, Дж. Митчелл и других корифеев либерального феминизма, на языке оригинала. • Любопытно, что среди этих молодых специалистов были не только женщины, но и мужчины, без смущения называвшие себя "феминистами" – то есть стало меняться отношение к феминизму как политическому течению, само слово переставло быть инвективой (ругательством). Как ни пытались неко- торые гиперкритики феминизма невозможность доказать, что невозможно “придать универсальное содержание понятию женщина” и, следовательно, “невозможно верить в то, что феминистское политическое движение Н.Л. Пушкарева сплотится и удержит свои позиции в будущем”, процесс этот шел и идет (в прямой связи с социальными и политическими сторонами сексуальной революции), и захватывает все новых сторонников, в частности в России. • Вероятно, свою роль сыграл и такой социальный процесс как сокращение почти вдвое численности ученых в России (с 1990 по 1998 год численность научных работников сократилась на 42,7%). Не уехавшие на Запад, не переквалифицировавшиеся стали усиленно и безбоязненно развивать новые научные направления, и «женские исследования» были в их числе. • Гуманизация и демократизация всего гуманитарного знания, в том числе и истории, которая перестала обслуживать милитаристские и идеологические запросы и заказы авторитарного государства. • Говоря о причинах и предпосылках признания женских и гендерных иссле- дований в России перестроечной эпохи, стоит упомянуть и переход сек- суальной революции в России из скрытой фазы в явную. Вместе с ней на открытое обсуждение вышли проблемы пола. Произошла визуализация особых интересов женщин во всех сферах - от интимной, частной до гражданской, публичной. Не удивительно, что стали заметными изменения и в самой российской науке, бывшей до той поры безусловно андроцентричной. После XVI конгресса исторических наук (1985 г.), на котором проблема "Женщина и общество" была объявлена одной из трех основных тем для докла- дов, и создания в 1990 г. на XVII конгрессе исторических наук "Международной федерации исследователей, изучающих историю женщин" (она объединила исследователей более, чем из 30 стран), стало ясно, что Россия не должна ос- таваться в стороне от нового направления. "Женская тема" была признана и - надо отдать должное российским ученым - быстро освоена и насыщена очень фундаментальными разработками. В 1989 году в журнале «Коммунист» вышла статья А.И.Посадской, Н. М.Римашевской и Н.Захаровой «Как мы решали женский вопрос?», ставшая программным документом феминологов-практиков – прежде всего социологов и демографов. По сути дела, речь шла о смене парадигм – место «женских исследований» заняли «гендерные». В 1990 г. в столице был создан Московский центр гендерных исследований как научное подразделение РАН (в 1994 году, он зарегистрирован и как женская неправительственная организация). В 1991 году аналогичные Центры были созданы в Санкт-Петербурге (при университете и филиале ИСИ РАН). С 1992 года создание подобных центров и лабораторий ускорилось; они стали появляться во всех новых университетах и ВУЗах России и СНГ - в Самаре, Иванове, Ижевске, Харькове, Петрозаводске, Набережных Челнах, Костроме, Караганде и других городах. Перечисленные центры, однако, объединили прежде всего социологов и де- мографов, экономистов, журналистов и юристов, отчасти - этнологов, медиков, литературоведов, психологов. Число историков, решивших связать свою научную биографию с новым направлением гуманитарного знания – «гендерными иссле- дованиями» - было сравнительно невелико и остается таковым по сей день. Revista de Istorie a Moldovei, nr. 3, 2007 4. В чем причина недостаточной популярности «женской темы» в исторических науках сегодняшней России? Действительно, логично задаться воросом: почему феминология до сих пор не нашла себе постоянного места в системе исторического образования России? Почему женские (а теперь уже – и гендерные) исследования с боль- шими или меньшими трудностями институциализаировались на базе социо- логических и психологических факультетов, факультетов социальной работы и экономических, но с большим трудом приживаются имеенно на истфаках? 1) Одной из важных причин является отсутствие социального заказа: исследования социологов, психологов, медиков или демографов могут иметь конкретный практический выход, явное “народо-хозяйственное значение”. Значимость исторических разработок, особенно касающихся давно ушедших эпох, кажется ненужной роскошью даже некоторым социологам-практикам, не говоря уже о чиновниках, не связанных с гуманитарным знанием. 2) «Женская тема» в истории по-прежнему считается чем-то иллюстративным и по меньшей мере экзотическим, в то время как в литературоведении анализ «женских образов» в том или ином произведении – направление исследований абсолютно традиционное, равно как изучение «мужской» и «женской» составляющих в экономических исследованиях (труда, зарплаты и т.д.). 3) «Женские исследования», увы, не “зазвучали” в российском политическом контексте в отличие от западного. Причин тому много – в том числе и традиционность, патриархатность большинства социальных структур. Но так или иначе, проблема борьбы за соблюдение прав женщин не стала в России одной из составляющих борьбы за права человека, как это произошло – и считается поныне - на Западе. 4) Отношение к понятию «феминизм» (а с ним, как мы поняли, было связано возникновение всего направления women’s studies) остается в России – если говорить о бытовом, профанном уровне знания - в большинстве случаев негативным. Несмотря на то, что феминизм как политическое течение заявил о себе в России одновременно с развитыми странами Запада (то есть в середине прошлого века), он не мог получить широкого распростра- нения: Россия была страной «запаздывающей модернизации», большинство населения составляло крестьянство, а в крестьянских семьях женщины были жестко подчинены традиционным правилам, религиозным нормам.