OIKONOMOS: Journal of Social Market Economy 2(11), 2018

Oikonomos European Research Association Vilnius, Lithuania, 2018 OIKONOMOS: Journal of Social Market Economy (Lithuania) 2(11), 2018 “OIKONOMOS: Journal of Social Market Economy” – научный рецензируемый журнал, зарегистрированный в Литовской Республике. В журнале публикуются исследования по экономике и смежным дисциплинам. Основными тематическими направлениями журнала являются: история и теория концепции ордолиберализма и социального рыночного хозяйства, христианская социально-экономическая мысль, современное экономическое развитие стран Восточной Европы и постсоветского пространства, теория и практика корпоративной социальной ответственности и социального предпринимательства. Журнал включен в Российский индекс научного цитирования (РИНЦ). Договор № 721-11/2015 от 12.11.2015.

Web: oikonomos-journal.org E-mail: [email protected] Tel.: +370 676 60 722 Журнал основан и издается Европейской исследовательской ассоциацией “Oikonomos” (LT-08221 Kalvarijų g. 125, Vilnius, Lithuania) Web: era-oikonomos.org

РЕДАКЦИОННЫЙ СОВЕТ Константин Голубев (главный редактор) – доктор экономических наук, кандидат богословия, профессор Белорусского государственного эконо- мического университета (Минск, Беларусь); Юлия Чайковская (выпускающий редактор) – кандидат экономических наук (Минск, Беларусь);

Сергей Лукин – доктор экономических наук, профессор Белорусского государственного университета (Минск, Беларусь); Ромас Лазутка (Romas Lazutka) – доктор экономических наук, профес- сор Вильнюсского университета (Литва); Петр Пыш (Piotr Pysz) – доктор экономических наук, профессор Выс­ шей школы финансов и управления в Белостоке (Польша), Колледжа ­бизнеса и технологий (Фехта, Германия); Михаил Румянцев – доктор экономических наук, доцент Санкт-Петер- бургского государственного университета (Россия); Данила Расков – кандидат экономических наук, доцент Факультета сво- бодных искусств и наук (Смольный институт) Санкт-Петербургского го- сударственного университета (Россия); Михал Мошински (Michal Moszynski) – PhD in Economics, Универси- тет Николая Коперника в Торуни (Польша); Вольфганг Зендер (Wolfgang Sender) – PhD in Political Science, дирек- тор Белорусского представительства Фонда им. Конрада Аденауэра (Вильнюс, Литва). ПЕРЕВОД: Светлана Носова ISSN 2351-616X

Решение о публикации присланных статей принимается Редакционным советом на основании научной ценности статьи, ее соответствия тематическому профилю журнала и положительной рецензии. © OIKONOMOS OIKONOMOS: Journal of Social Market Economy (Lithuania) 2(11), 2018

“OIKONOMOS: Journal of Social Market Economy” is a scientificjournal with peer reviews, registered in the Republic of Lithuania. The Journal publishes research articles on economics and related spheres. The main areas for publication are: history and theory of ordoliberalism and social market economy, Christian social and economic teaching, contemporary economic development of Eastern European and post-Soviet countries, theory and practice of corporate social responsibility and social entrepreneurship. The journal is included in the Russian Science Citation Index (RISC). Contract № 721-11/ 2015 from 11.12.2015.

Web: oikonomos-journal.org E-mail: [email protected] Tel.: +370 676 60 722 The Journal was founded and is published by the “Oikonomos European Research Association” (LT-08221 Kalvarijų g. 125, Vilnius, Lithuania) Web: era-oikonomos.org

EDITORIAL BOARD Konstantin Golubev (Editor in Chief) – Doctor of Economics, Candidate of Theology, Professor of Belarus State Economic University (Minsk, Belarus); Yuliya Chaikouskaya (Executive Editor) – Candidate of Economics (Minsk, Be­larus);

Siarhei Lukin – Doctor of Economics, Professor of Belarusian State University (Minsk, Belarus); Romas Lazutka – Doctor of Economics, Professor of Vilnius University (Lithua­nia); Piotr Pysz – Doctor of Economics, Professor of University of Finance and Management in Białystok, (Poland), College of Business and Technology (Vechta, Germany); Mikhail Rumiantsev – Doctor of Economics, Associate Professor of Saint- Pters­burg State University (Russia); Danila Raskov – PhD in Economics, Associate Professor of Faculty of Liberal Arts and Sciences (Smolny College) of Saint-Petersburg State University (Russia); Michal Moszynski – PhD in Economics, Nicolaus Copernicus University in Toruń (Poland); Wolfgang Sender – PhD in Political Science, Resident Country Director of Konrad Adenauer Foundation for Belarus (Vilnius, Lithuania)

TRANSLATION: Sviatlana Nosava

ISSN 2351-6178

Publication decisions are made by the Editorial Board and are based on the article’s scientific value, its relevance to the Journals mission, and positive peer reviews.

© OIKONOMOS СОДЕРЖАНИЕ

Христианская социально-экономическая мысль

Андрей Данилов Концепция христианского экологического отношения к природе по Владимиру Соловьеву...... 6

Социально-экономические процессы на постсоветстком пространстве

Иван Благих, Иван Громов Ресурсный потенциал российского информационного сектора и перспективы развития цифровой экономики в России...... 16

Любовь Кравченко Модель инновационно-логистического развития экспортного потенциала предприятий...... 31

Тенденции развития мировой экономики

Юлия Чайковская Роль института свободных экономических зон в развитии китайской экономики...... 40

Вера Ожигина Зоны свободной торговли Сербии: опыт проектирования и перспективы для ЕАЭС и Украины...... 50

Экономические аспекты развития Республики Беларусь

Дмитрий Швайба Методические решения по проведению уровневых измерений социально-экономической безопасности промышленного сектора...... 73

Алеся Романчук Республика Беларусь в международных индексах...... 84 CONTENTS

Christian Social and Economic Thought

Andrey Danilov The Concept of the Christian Environmental Relation to Nature by Vladimir Solovyov...... 6

Social and Economic Processes in the Post-Soviet Space

Ivan Blagikh, Ivan Gromov The Resource Potential of the Russian Media Sector and Prospects for the Digital Economy Development in Russia...... 16

Lubov Kravchenko A Model of the Innovative and Logistic Development of the Export Potential of Enterprises...... 31

Trends in the World Economy

Yuliya Chaikouskaya The Role of the Institute for Free Economic Zones in the Development of the Chinese Economy...... 40

Vera Ozhigina Free Trade Areas of Serbia: Design Experience and Perspective for the EAEU and Ukraine...... 50

Economic Aspects of Development of the Republic of Belarus

Dzmitry Shvaiba Methodological Solutions for Level Measurements of Socio-Economic Security of the Industrial Sector...... 73

Alesia Romanchuk The Republic of Belarus in the International Indices...... 84 А.В. ДАНИЛОВ

КОНЦЕПЦИЯ ХРИСТИАНСКОГО ЭКОЛОГИЧЕСКОГО ОТНОШЕНИЯ К ПРИРОДЕ ПО ВЛАДИМИРУ СОЛОВЬЕВУ

Аннотация. Концепция христианской экологии начинает складывать- ся в последней четверти XIX-го века на пересечении православной антропо- логии и религиозно-философского учения о всеединстве. В статье показано как контуры концепции христианской экологии формируются в трудах ве- ликого русского религиозного мыслителя Владимира Сергеевича Соловьева.

Ключевые слова: экология, этика, христианство, природа, человечество, цивилизация, право, окружающая среда, справедливость, ответственность.

УДК 17.025

Данилов Андрей Владиленович ([email protected]), док- тор философии, кандидат богословия, зав. кафедрой религиоведе- ния Института теологии, Белорусский государственный университет, г. Минск, пр. Независимости, 24, к. 106, +375295030350.

В последние годы одной из актуальных и часто дискутируемых тем в богословии стала экологическая проблематика. Так в «Основах социаль- ной концепции Русской Православной Церкви» весь XIII раздел («Цер- ковь и проблемы экологии») посвящен ей. Речь идет о «безудержной экс- плуатации экосистем» и критике «хозяйственного эгоизма». Намечается формирование в теологии новой научной области – христианской эко- логии. Складывается впечатление, что до 90-х гг. ХХ в. богословы прак- тически не работали в этом проблемном поле (Данилов 2017, с. 10). Да и сама экология – дисциплина довольно молодая. Однако такое представление в корне неверно. Концепция христиан- ской экологии начинает складываться в последней четверти XIX-го века на пересечении православной антропологии и религиозно-философ- ского учения о всеединстве. Впервые контуры концепции христианской экологии формируются в трудах великого русского религиозного мыс- лителя Владимира Сергеевича Соловьева (1853–1900). Концептуальные подходы этого философа к проблематике требующегося нового взаимо- отношения человека и природы на столетие опережают интенции совре- менной экологической мысли. Насколько мне известно, и это подтвердил мне во время наших встреч профессор из университета в Падерборне Ганс Гляйкснер, немецкий ис- следователь творческого наследия великого русского мыслителя, вопрос о приоритете Владимира Соловьева в формировании концепции хри- стианской экологии еще никем не ставился. Отдельные высказывания и мысли Владимира Соловьева по этому поводу разбросаны по многим его сочинениям и до настоящего времени не обобщались, за исключе- нием краткого замечания по теме у Ганса Гляйкснера в его книгах: «Кон-

6 цепция Владимира Соловьева об отношении между политикой и нрав- ственностью. Система социальной и политической этики» (Gleixner, 1978) и «Этическая и религиозная критика социализма Владимиром Соловье- вым. Тексты и интерпретации» (Gleixner, 1986). Проблематика любви к творению и солидарности с природой, на которую обратил внимание православных христиан в своем послании от 1.10.1989 Константинополь- ский патриарх Димитрий I, соответствует проблематике, затронутой Владимиром Соловьевым в конце XIX в. Именно у Соловьева мы впер- вые находим подходы к обоснованию важности введения Дня Творения в календарь церковных христианских праздников, о чем и радел в выше- упомянутом послании предыдущий Константинопольский патриарх, и чему уделяет особое внимание его преемник патриарх Варфоломей. Расширяя границы этики за пределы социальных отношений, Вла- димир Соловьев выходит на проблематику экологической этики. Нрав- ственность, соответственно, нравственная личность подразумевает как права, которые эта личность использует, так же и обязанности, которые она исполняет. Этот постулат этика, в том числе кантовская, распростра- няла до Соловьева лишь на социальные отношения. Владимир Соловьев в «Письме о социальном вопросе» (1892) ставит это в упрек Канту. Сра- зу отмечу, что этот абзац отсутствует в русском переводе, а есть лишь во французском подлиннике письма Соловьева (Gleixner, 1986, s. 334–335). Соловьев развивает и расширяет сферу действия нравственного постула- та не только на социум, но и на субгуманный мир природы: нравствен- ная личность имеет обязанности также «и к миру низшему – к Земле [во французском оригинале у Соловьева написано с заглавной буквы la Terre] и ко всему, что на ней обитает» (Соловьев, 1970, с. 278; Gleixner, 1986, s. 334–335). Соловьев отстраивает свой тезис от ветхозаветного текста из книги Бы- тия 2, 15: «И взял Господь Бог человека, и поселил его в саду Едемском, чтобы возделывать его и хранить его». Владимир Соловьев дает собствен- ную экзегезу библейского текста, которая и служит ему основанием для расширения кантовского категорического императива, что человеку не позволено использовать природу лишь как средство для достижения цели. Владимир Соловьев пишет: «Если он [человек] имеет право поль- зоваться природой для себя и для своих ближних, его обязанность также возделывать и улучшать эту природу для блага самих низших существ и, следовательно, он должен рассматривать их не только как средство, но и как цель» (Соловьев, 1970, с. 278; Gleixner, 1986, s. 334–335). Соловьев рассматривает «возделывание и сохранение» Земли в двух аспектах: количественном и качественном. Оба эти аспекта обращения с природой принципиально отличаются друг от друга. Количественное использование земных богатств проводится в широком масштабе ради цели максимально возможной выгоды, чтобы «извлекать наибольшую пользу и удовлетворять общие потребности». Оно может быть успешным «лишь в условиях коллективной или общественной собственности» (Со- ловьев, 1970, с. 278–279; Gleixner, 1986, s. 334–335). Напротив, качественное возделывание, сохранение и совершенствование природы требует «инди- видуального отношения между человеком и предметом его труда». Ка- чественное обращение с природой оценивается Соловьевым несомнен- но выше. Соответствующей предпосылкой индивидуального отношения человека с окружающей средой (природой) для Соловьева служит част- ная собственность (Huret, 1897, p. 312–313). 7 Обратимся к другому сходному пассажу у Владимира Соловьева в его книге «Оправдание добра», часть 3. Он пишет: «Неотъемлемое основание собственности… заключается в самом существе человеческой личности» (Соловьев, том 8, 1966, с. 387). Речь идет о неравенстве и нераздельности «себя» и «своего». Первое ставится выше второго, но не может суще- ствовать без него. Чуть далее Соловьев дает определение собственности: «Собственность есть идеальное продолжение личности в вещах, или ее перенесение на вещи» (Соловьев том 8 1966, с. 390). Итак, собственность расширяет границы личности на вещественный окружающий мир. Сво- бода личности осуществляется в о-своении окружающего мира, окружа- ющей среды. Окружающий мир все более и более проникает в личность человека. Тогда окружающая среда, природа становится все более и бо- лее личностной. Отсюда должно возникать новое восприятие окружаю- щей среды и отношение к ней, которое преодолело бы хищнический эго- изм касательно природы, базирующийся на материализме капитализма и социализма. Итак, человек, чтобы продолжать развиваться как чело- век, нуждается в осознании своей универсальной солидарности со всей окружающей средой, с природой. От этой широкой концепции нравственной солидарности у Соловье- ва, которую мы находим в «Письме о социальном вопросе», отличается более узкая концепция в «Оправдании добра», где он отличает нравствен- ную солидарность как «истинное братство» от естественной солидарно- сти как органического единства природы и утверждает, что именно в пер- вой реализуются «положительная свобода и положительное равенство» (Соловьев, том 8, 1966, с. 474). Нравственная солидарность определяется там Соловьевым как «сознательная и преднамеренная солидарность всех членов вселенского тела в единой безусловной цели существования», ре- ализующаяся в разделении «даров и служений», эту цель выражающих (Соловьев, том 8, 1966, с. 474). Развитие личности рассматривается здесь в границах социума. Но ранее, в «Письме о социальном вопросе» Влади- мир Соловьев расширяет эти границы также и на окружающую среду, природу. Тем самым выстраивается логически законченная антрополо- гия в соловьевской теории всеединства. Исконность и сущность отношений между человеком и окружающей средой требуют их устойчивости и постоянства воспроизводства, это оз- начает, что «они требуют личной собственности». В «Оправдании добра» Соловьев доказывает, что для большинства человечества отношение чело- века к природе «может стать нравственным только под условием наслед- ственной земельной собственности» (Соловьев, том 8, 1966, с. 394). Унас- ледованная земля – родная земля. Человек относится к ней нравственно, солидарен с унаследованным им уголком природы, стремится одухот- ворить его. Здесь согласно Соловьеву и заключено оправдание наслед- ственной собственности на землю. Исходя из этого Соловьев в «Письме о социальном вопросе» делает вывод: человек нуждается в обеих формах собственности, общественной (коллективной) и личной собственности «как равно необходимых для подлинной человеческой жизни» (Соловьев, 1970, с. 279; Gleixner, 1986, s. 334–335). Это соответствует двум целям зем- ного бытия: коллективная собственность служит «для общего обеспече- ния минимума материальных благ», а личная собственность служит тому, «чтобы возвысить природу до высшей степени совершенства». В связи с этим «человек должен проявлять солидарность не только по отноше- нию к равным себе, собратьям-людям, но и по отношению к субгуманно- 8 му миру или природе, Матери Земле» (Gleixner, 1986, s. 169) («всеобщая солидарность» у Соловьева). То, что сам Соловьев в «Письме о социаль- ном вопросе» (Huret, 1897, p. 312) пишет слово «la Terre» (Земля) с заглав- ной буквы, показывает его отношение к природе как к важной составля- ющей личности человека, олицетворенной окружающей среде человека. Итак, человек имеет по отношению к Матери-Земле обязанность в свя- зи с ее самоценностью и ее собственными правами во всеедином орга- низме бытия. В своих сочинениях Владимир Соловьев называет это пра- вами материи. Соловьев говорит «да» правам материи, – отмечает Ганс Гляйкснер (Gleixner, 1986, s. 170). Такое религиозно-экологическое отно- шение к природе встречается, однако, у Соловьева не только в «Письме о социальном вопросе». Он подчеркивает «права материи» уже в «Крити- ке отвлеченных начал» (1877–1880) и ставит «провозглашение прав мате- рии» в заслугу социалистам (Соловьев, том 2, 1966, с. 143), а в третьей ча- сти «Оправдания добра» в особенности учению сен-симонистов (Соловьев, том 8, 1966, с. 368), «провозгласивших своим девизом восстановление прав (реабилитацию) материи в жизни человечества». Однако права материи понимаются им там в довольно узком смысле как право природных и ма- териальных влечений (Соловьев, том 2, 1966, с. 410). Он критикует буддизм и платонизм за уничижение природного начала. «… ­Материальное нача- ло, – пишет Соловьев, – по христианской вере имеет свою законную часть в жизни человека и вселенной, как необходимая реальная основа для осу- ществления божественной истины, для воплощения божественного духа» (Соловьев, том 2, 1966, с. 411). И далее: «Относительно всего вещественно- го мира целью и исходом мирового процесса по христианству является не уничтожение, а возрождение и восстановление его как материальной среды царства Божия – христианство обещает не только новое небо, но и новую землю» (Соловьев, том 2, 1966, с. 411). Права материи и природы Соловьев подробно определяет в рабо- те «Оправдание добра» (1894). Он отмечает, что их можно понимать в двух противоположных смыслах. Первый смысл прав материи исти- нен и важен. Он гласит: «Область материальных отношений (ближай- шим образом экономических) имеет право на то, чтобы стать предме- том нравственного действия человека, иметь право на осуществление или воплощение в ней высшего духовного начала, материя имеет пра- во на свое одухотворение» (Соловьев, том 8, 1966, с. 368–369). Второй смысл более распространен, но морально дефектен: «материальная жизнь че- ловечества не есть лишь особая область действия или применения нрав- ственных начал, а имеет и в человеке и для него свое собственное, совер- шенно самостоятельное полноправное материальное начало – инстинкта или страсти, которому должен быть предоставлен полный простор так, чтобы нормальный общественный порядок естественно вытекал из вза- имного восполнения и чередования личных страстей и интересов» (Со- ловьев, том 8, 1966, с. 369). Данная точка зрения особенно была представ- лена у Шарля Фурье (1772–1837) и Адама Смита (1723–1790). Из второго смысла прав материи не следует необходимым образом, чтобы «нор- мальный порядок» был так же и «нравственным порядком». Здесь про- исходит отчуждение духовных интересов в пользу самодовлеющей ма- териальной стороны, что характерно как для идеологии капитализма, так и социализма. Далее, в той же книге Владимир Соловьев характеризует три усло- вия, при которых общественные отношения становятся нравственными. 9 1) Область экономической деятельности не должна обособляться и утвер- ждаться как самодовлеющая и самостоятельная. Это – требование рели- гиозного характера: не ставить мамону на место Бога и не признавать ве- щественное богатство самодостаточным благом и окончательной целью человеческой деятельности (Данилов, 2016, с. 10). 2) Человек не должен быть лишь орудием производства, каждый должен иметь материальные средства к достойному существованию и развитию. Это требование че- ловеколюбия по отношению к трудящимся. 3) Человек как хозяйствен- ный деятель имеет обязанности по отношению к материальной приро- де, которую он призван обрабатывать (Соловьев, том 8, 1966, с. 382–383). Это третье условие является условием экологического сознания. На него, как отмечает по праву сам Владимир Соловьев, никто до это- го не обращал серьезного внимания. Обязанность по отношению к ма- териальной природе зафиксирована в библейской заповеди труда: воз- делывать землю (Быт. 2, 15; 3, 23). Древнееврейские библейские слова – לעבד) «laobod ef gadaama» означают: «чтобы служить земле». «Служение» obod) подразумевает как выказывание благоговения, так и деятельность в целях сохранения и развития (ср. Nemeth 2015, p. 309). Возделывание природы является по Соловьеву не злоупотреблением, истощением и разрушением, а возведением ее в большую силу и полноту бытия. Итак, и ближние (люди) и природа не являются орудиями производ- ства. Природа – не цель человеческой деятельности, «но она входит как особый самостоятельный член в эту цель» (Соловьев, том 8, 1966, с. 383). Природа имеет право на человеческую помощь для ее гармонизирую- щего преобразования и возвышения. Если вещи не имеют прав, то при- рода – не только вещь, «она есть осуществленная сущность, которой мы можем, а потому и должны способствовать в ее одухотворении» (Соло- вьев, том 8, 1966, с. 384). Целью труда по отношению к природе является тогда ее совершенствование, или, словами Владимира Соловьева, «оду- хотворение вещественного». Способы человеческой деятельности состав- ляют задачу искусства (греч. τεχνη). Особенно важно отношение человека к природе и вытекающая из него интенция деятельности: «Без любви к природе для нее самой нельзя осуществить нравственную организацию материальной жизни» (Соловьев, том 8, 1966, с. 384)! Соловьев называет три возможных отно- шения человека к природе: 1) подчинение ей, 2) борьба с ней, покорение и использование ее как орудия, 3) утверждение ее идеального состояния, того, «чем она должна стать через человека». Первая установка неспра- ведлива по отношению к обоим: человек теряет духовное достоинство, а природа – возможность совершенства. Второе отношение оправдан- но, лишь если оно служит ступенью к третьему, которое есть нормаль- ное. Эти три отношения – три исторические стадии развития человека в окружающей среде: от бессильного подчинения природе через ее от- рицание к ее преображению, воскресению и вознесению. Все это приводит Соловьева к выводу, что восстановление подлинных прав материи и природы является сегодня необходимым этапом разви- тия человека, «ибо только признание материи в ее истинном значении освобождает от фактического рабства материи», от экономического ма- териализма, который Соловьев порицал в «Критике отвлеченных начал» (Соловьев, том 2, 1966, с. 143–144) и в «Чтениях о Богочеловечестве» (Соло- вьев, том 3, 1966, c. 8) (1877–1881). Владимир Соловьев в итоге утвержда- ет: «До тех пор, пока человек не признает материальной природы в себе 10 и вне себя за нечто свое, пока он не сроднится с нею и не полюбит ее, он не свободен от нее, она тяготеет над ним как нечто чужое, неведомое и не- вольное» (Соловьев, том 2, 1966, с. 411). Бог требует человека для того, чтобы человек «свободно усваивал» Бога, а материальная природа требует человека, чтобы он «восполнял» ее и способствовал ей. Человек должен заботиться о ней и культивировать ее, чем реализуется заповедь Христа о любви к ближнему, где под ближ- ним понимается не только человек, но и все творение Божие в целом, то есть реализуется христианский нравственный принцип любви к Творцу через Его творение. В цитируемом «Письме о социальном вопросе» Со- ловьев жестко критикует утрату мерила «чувства прав материи» как у со- циалистов, так и у капиталистов, а также деградацию отношения между человеком и Матерью-Землей, требуемого расширенным нравственным категорическим императивом. В сочинении «Еврейство и христианский вопрос» (1884) Владимир Соловьев дает уже конкретную критику плачевной экологической ситуа­ ции. Он пишет: «Истощение почвы значит гибель России, а между тем все ведет к такому истощению» (Соловьев, том 4, 1966, с. 176). Он громко заявляет, что хищническое, чисто потребительское отношение к приро- де «с каждым годом становится все более и более опасным» (Соловьев, том 8, 1966, с. 395). Согласно Соловьеву глобальное разрастание городов приводит к возникновению особой формы цивилизации с искусствен- ными, антиэкологическими потребностями, на удовлетворение которых ориентируется промышленность. Эта форма цивилизации направлена только на потребление, а не на подвижничество, что ведет к глобально- му истощению природных ресурсов. Начало этому процессу развития особой формы цивилизации было положено в Новое время. В статье «Об упадке средневекового миросо- зерцания» Соловьев отмечает, что «неверующие двигатели новейшего прогресса… обидели ту самую материальную природу, во имя которой многие из них действовали. Против лжехристианского спиритуализма, видящего в этой природе злое начало, они выставили другой столь же ложный взгляд, видящий в ней одно мертвое вещество, бездушную ма- шину» (Соловьев, том 6, 1966, с. 392). И земная природа начинает отказы- ваться кормить и выносить человечество. Эта «общая опасность» соглас- но Владимиру Соловьеву «должна соединить верующих и неверующих. И тем и другим пора признать и осуществить свою солидарность с Ма- терью-Землей, спасти ее от омертвения, чтобы и себя спасти от смерти» (Соловьев, том 6, 1966, с. 393). При подобном опасном цивилизационном развитии кажущаяся вы- года от новых изобретений «решительно перевешивается вредом», кото- рый наносится природе, а, следовательно, и человеку (Соловьев, том 4, 1966, с. 177–178). Соловьев называет эту форму цивилизационного разви- тия ложной, так как она «превращает средство в цель, из орудия делает идола и для удобства некоторых приносит в жертву то, что необходимо для всех» (Соловьев, том 4, 1966, с. 178). Противостоять такому развитию ситуации можно лишь при массо- вом проведении в жизнь принципа солидарности: солидарности челове- ка и человека, и солидарности человека и природы. Это же со своей сто- роны требует новой нравственности, в том числе и развития церковной этики, которая утверждала бы оба вида солидарности (Соловьев, том 4, 1966, с. 178–179). 11 Интересно отметить, что Соловьев напрямую связывает экологиче- ский вопрос с женским вопросом. «Безнравственная эксплуатация зем- ли, – пишет он, – не может прекратиться, пока продолжается безнрав- ственная эксплуатация женщины» (Соловьев, том 8, 1966, с. 395). Это – две стороны домостроительства (греч. οἰκονομία), две стороны отношения к единому дому: внешнему и внутреннему (ср. соловьевскую смысловую пару: материя – мать (materia – mater)). Необходимо воспитание разумно- го аскетизма использования как по отношению к женщине, так и к при- роде. Без этого невозможно нормальное развитие человеческой деятель- ности, отмечает Соловьев. В конце статьи «Еврейство и христианский вопрос» Владимир Соло- вьев рисует перспективу теократической, экологической цивилизации. Она должна в корне отличаться от нынешней потребительской, служа- щей удовлетворению искусственно сформированных урбанизмом, про- тивоестественных желаний. «В теократии цель экономической деятель- ности есть очеловечение материальной жизни и природы, устроение ее человеческим разумом, одушевление ее человеческим чувством. Таким образом, эта природа, земля и то, что на ней – животные и растения – входят уже в самую цель человеческого действия, а не употребляются как только его орудия: такое употребление есть злоупотребление», – кон- статирует Соловьев. Теократия строится на обоюдной любви человека и природы, когда «природа с любовью подчинится человеку, и человек с любовью будет ухаживать за природой» (Соловьев, том 4, 1966, с. 185]. Разбирая понятия равенства и собственности, Владимир Соловьев ищет общий нравственный фундамент, на котором базировались бы сущностное равенство всех людей как личностей, несовместимое с ниве- лированием и униформированием, так и дифференцированный поря- док собственности. Оба лагеря, буржуазии и социалистов, инфицирова- ны материализмом и эгоизмом по отношению к человеку и к природе. Такой искомый фундамент Соловьев находит в христианском воспри- ятии окружающей среды, окружающего мира как ближнего человеку. Можно сказать, Владимир Соловьев значительно опережает современ- ную экологическую мысль. У него можно разглядеть контуры экологи- ческой этики, предваряющей современную постановку вопроса об охра- не окружающей среды. Мы читаем у Соловьева: «Я настаиваю на главном пункте: совершенно необходимо, чтобы собственность была основана не только на материаль- ном интересе, но и определялась отношениями долга между человеком и низшим миром. Вместо того, чтобы быть эгоизмом, распространяемым на мир вещественный, она должна осуществлять всеобщую солидарность в определенных рамках» (Соловьев 1970, с. 279). Нравственная солидар- ность в универсальном смысле подразумевает, согласно Соловьеву, и до- человеческий (субгуманный) мир: Мать-Землю. Благоговение перед при- родой логично завершает его философскую концепцию позитивного всеединства. В этом смысле природа или «Мать-Земля» имеет не только инструментальный уровень или функциональную значимость (исполь- зуемость), но и относительную собственную ценность. Человек не может «использоваться как простое средство и орудие». Владимир Соловьев расширяет этот постулат: «Тот же принцип, приме- ненный в более широкой сфере, не позволяет, чтобы низшие существа самой материальной природы были для нас простым средством». И да- лее: «На человека возлагается нравственный долг по отношению к ним 12 [природным существам] – их воспитывать, индивидуализировать, очело- вечивать…» (Соловьев, 1970, с. 279; Gleixner, 1986, s. 336–337). Ганс Гляйкс- нер в связи с этим замечает: «Земля в этом целостном образе мира и че- ловека есть нечто самостное, если уж гиперболизированно не сказать: практически некто самостный» (Gleixner, 1986, s. 170). Природа обладает своей собственной ценностью и тем самым она обязывает человека, с од- ной стороны, к ее использованию и употреблению в силу развития зем- ного бытия, а с другой стороны, к заботе о ней и ее совершенствованию, под которым следует понимать индивидуализацию, гуманизирование и одухотворение, но никоим образом не «обожествление» или «обоже- ние», как это ошибочно обозначено у Геннадия Константиновича Бушу- рова (Бушуров, 1967, с. 218). Мы можем подытожить соловьевскую концепцию христианского экологического отношения к природе, которая в целом сходна с XIII раз- делом «Основ социальной концепции Русской Православной Церкви»: 1. Природно-материальное и духовное принципиально отличны друг от друга, но существуют и развиваются в органическом единстве. Приро- да, творение встроены в божественный процесс преображения, воскресе- ния и вознесения. Человечество вместе с сотворенной природой «стенает и мучится доныне» в родовых схватках (Рим. 8, 22–23). 2. Подчинение природе и завоевание природы – две пройденные сту- пени развития отношений человек-природа. Нынешняя установка на од- ностороннее потребление и эксплуатацию природы, ее разрушение во имя искусственно сформированных рынком предложения целей и цен- ностей должна быть преодолена во имя выживания и развития челове- ка. Необходимо восстановить подлинные права материальной природы. Люди должны обрести благоговение перед природой, а в нравственную солидарность должен быть включен и субгуманный мир. 3. Природа имеет не только инструментальный уровень или функ- циональную значимость (используемость), но и собственную ценность и право материи. Она не средство для достижения цели, а особый са- мостоятельный член цели человеческого существования. Материальная природа – важная составляющая личности человека. 4. Материальная природа имеет право на свое одухотворение. 5. Человек имеет по отношению к природе обязанность в связи с ее самоценностью, он должен заботиться о ней и культивировать ее во имя ее благополучия. Природа нуждается в человеке для своего совершен- ствования, гуманизации и одухотворения. 6. Любовь к Творцу реализуется через любовь к Его творению (при- роде). Не только человек – ближний человеку, но и окружающая среда, природа. 7. Кафоличность Церкви отражает всеединство бытия, в которое встроена и материальная природа. Возрастание человека в духовности и церковности предполагает и одухотворение природы. Один из приме- ров – таинство причастия, когда хлеб и вино (плоды синергии человека и природы) наполняются Духом Святым и претворяются в божествен- ные евхаристические дары. 8. Церковь должна учить человека солидарности с природой, благо- говению перед Творением. Она должна активно участвовать в формиро- вании нового, экологического образа жизни и способствовать развитию христианского экологического сознания. Ответственность за творение – это принцип христианской жизни (Данилов 2018, 222). 13 Литература и электронные публикации в Интернете

1. Соловьев В.С. (1966). Собрание сочинений. Том 2. Брюссель. 2. Соловьев В.С. (1966). Собрание сочинений. Том 3. Брюссель. 3. Соловьев В.С. (1966). Собрание сочинений. Том 4. Брюссель. 4. Соловьев В.С. (1966). Собрание сочинений. Том 6. Брюссель. 5. Соловьев В.С. (1966). Собрание сочинений. Том 8. Брюссель. 6. Соловьев В.С. (1970). Собрание сочинений. Письма и приложение. Брюссель. 7. Gleixner, H. (1986). Die ethische und religiöse Sozialismuskritik des Vladimir Solov’ev. Texte und Interpretation. – St. Ottilien. 8. Gleixner, H. (1978) Vladimir Solov‘evs Konzeption vom Verhältnis zwischen Politik und Sittlichkeit. System einer sozialen und politischen Ethik. – Frankfurt am Main/Bern/Las Vegas. 9. Huret, J. (1897). Enquête sur la question sociale en Europe. Paris. 10. Nemeth, Th. (2015). Vladimir Solov’ëv’s Justification of the Moral Good. Moral Philosophy. – Cham/Heidelberg/New York/Dordrecht/London. 11. Бушуров, К.Г. (1967). К критике социальных воззрений Вл. Соловьева. Тру- ды кафедры философии и политической экономики. Ученые записки ЛГПИ им. А.И. Герцена. Л., с. 202–222. 12. Данилов А.В. (2016). Хозяйственная деятельность и религиозный фактор. Oikonomos: Journal of Social Market Economy. № 1 (4). 2016. С. 6–13. 13. Данилов А.В. (2017). Христианская вера и духовный кризис XX века: поиск ответа православной и протестантской теологией // Религия и История материа- лы V Международной научно-практической конференции. Минск, с. 10–19. 14. Данилов А.В. (2018). Христианская ответственность и гражданское самосо- знание в богословии отцов-каппадокийцев // Религия и письменность как факто- ры формирования славянской культуры Сборник докладов XXIII международных Кирилло-Мефодиевских чтений. Минск, С. 219–224.

14 ANDREY DANILOV

THE CONCEPT OF THE CHRISTIAN ENVIRONMENTAL RELATION TO NATURE BY VLADIMIR SOLOVYOV

Authors affiliation. Andrey Danilov ([email protected]), Dr., Head of the Department for Religious Studies, Institute of Theology, the Belarusian State University (Minsk, Belarus).

Abstract. The concept of Christian ecology begins to form in the last quarter of the 19th century at the intersection of the Orthodox anthropology and the religious and philosophical doctrine of all-unity. The article shows how the contours of the Christian ecology concept are being developed in the works of the great Russian religious thinker Vladimir Solovyov.

Keywords: ecology, ethics, Christianity, nature, mankind, civilization, right, environment, justice, responsibility.

UDC 17.025

Статья поступила в редакцию 17.04.2018 г.

15 И.А. БЛАГИХ, И.А. ГРОМОВ

РЕСУРСНЫЙ ПОТЕНЦИАЛ РОССИЙСКОГО ИНФОРМАЦИОННОГО СЕКТОРА И ПЕРСПЕКТИВЫ РАЗВИТИЯ ЦИФРОВОЙ ЭКОНОМИКИ В РОССИИ

Аннотация. В статье проанализированы основные аспекты цифровой экономики и проблемы ее развития в России. Показано состояние ресурс- ного потенциала, обеспечивающего развитие цифровой экономики, роль го- сударства в развитии информационно-телекоммуникационных технологий, нормативно-правовое регулирование цифровой экономики, цели и задачи, поставленные правительством РФ по развитию цифровой экономики. В за- ключении сформулированы перспективные, по мнению авторов статьи, на- правления развития цифровой экономики в России.

Ключевые слова: информация, цифровая экономика, инфраструктура, электронные деловые операции, персонифицированные сервисные модели, информационно-телекоммуникационные технологии.

УДК 338.2

Благих Иван Алексеевич ([email protected]), профессор ка- федры истории экономики и экономической мысли экономическо- го факультета Санкт-Петербургского государственного университе- та. 199034, Санкт-Петербург, Университетская наб. 7/9, +79215512182. Громов Иван Александрович ([email protected]), глава Администра- ции Петроградского района г. Санкт-Петербурга, соискатель Балтий- ской академии туризма и предпринимательства. 191144, Санкт-Пе- тербург, ул. Кирилловская, д. 22, +79313263332.

Введение

Одним из основных направлений модернизации современной эконо- мики является внедрение цифровых технологий в различные сферы хозяй- ственной деятельности. Можно сказать, что цифровая экономика – это эко- номическая деятельность, использующая цифровые технологии. При этом важно понимать, что цифровая экономика – это не просто использование компьютерных программ в экономической деятельности, а создание элек- тронных сервисов взамен привычных физических сервисов. Цифровая эко- номика реализуется не столько путем полной замены физического труда, сколько путем слияния виртуальных (электронных) и контактных (реаль- ных) услуг, развиваемых для удобства потребителей и бизнеса. Преиму- щества, которыми обладает цифровая экономика, неоспоримы: будь это скорость оказания услуг или совершения покупок, удобство их осущест- вления, получение экономии времени и денег и так далее. К сожалению, в некоторых областях цифровой экономики Россия отстает по темпам ее внедрения и развития от ведущих стран Западной

16 Европы, США, Японии, а также в массовом производстве электрони- ки от Китая и Индии. По различным причинам международные инве- сторы проявляют больше интереса к развитию цифровизации именно в этих странах. Суммарный объем инвестиций в цифровую экономику этих стран в 2017 г. составил более 1 трлн долл. США. В России принята своя программа цифровизации экономики – «Цифровая экономика РФ». Пока что основным инвестором в рамках данной программы высту- пает государство. Однако благодаря значительной экономии ресурсов, рационализации логистики, повышению эффективности производства и другим преимуществам срок окупаемости проектов цифровизации зна- чительно снизился и составляет всего 2–3 года. Это очень важно для биз- неса. В первую очередь к цифровизации экономики стал адаптироваться малый и средний бизнес, поскольку именно эти субъекты экономических отношений обладают лучшей реакцией на инновационные перемены. В рамках данной статьи будут рассмотрены: влияние цифровых тех- нологий на экономику, реализация в России государственных программ цифровизации, интерес, проявляемый бизнесом к тем или иным сферам цифровой экономики, наиболее актуальные проблемы в развитии дан- ной сферы в России и возможные пути их решения.

I. Цифровые технологии и проблемы их развития в России

Цифровизация экономики подразумевает, прежде всего, замену физи- ческих объектов цифровыми, трансформацию реальных операций элек- тронными, то есть внедрение в экономику электронных технологий, ба- зирующихся на цифровой электронно-вычислительной технике. Что же касается самих цифровых технологий, то, несмотря на существующую трактовку данного определения, что это «система, основанная на методах кодировки и передачи информации, для осуществления разноплановых задач за кратчайшие промежутки времени», сам перечень данных техно- логий является предметом дискуссий ученых разных стран уже не пер- вый год. Этот вопрос по-прежнему остается открытым и он обсуждался на прошедших недавно научных конференциях, посвященных цифровой экономике – Финтех-2018, СПЭК-2018, ПМЭФ-2018 и др. (Куликов С., 2018). Сложность решения данного вопроса для экономистов заключается в том, что идут споры относительно этапа трансформации экономики. На какой стадии развития она находится? Часть ученых называют вне- дрение IT-технологий очередной промышленной революцией, прирав- нивая происходящие сегодня в мире события к началу использования угля, нефти, электричества и других ресурсов (Шваб К., 2016). Подразу- мевается, что цифровые технологии призваны не просто улучшить су- ществующую экономическую систему, а в корне ее изменить. Поэтому, используя понятие «цифровые технологии» ученые, подразумевают не только сами электронные и информационные технологии, но и процес- сы, основанные на них: внедрение экологически чистых силовых устано- вок, разработка новых материалов, нанотехнологии и так далее. На основе этих представлений создана концепция «Индустрия 4.0», подразумевающая что цифровые технологии – это то, что позволяет осу- ществить цифровизацию всех физических активов и создать цифровую экосистему с цифровыми продуктами и услугами (Пуха Ю., 2018).

17 Другая точка зрения состоит в утверждении, что цифровизация дви- жется в трех основных направлениях – «Интернет вещей», технологий «Big Data» и машинного обучения. При этом не отрицается, что суще- ствуют цифровые технологии, давно применяемые для конкретных эко- номических отраслей. Так, в бухгалтерском учете и корпоративных фи- нансах существуют системы «облачных» вычислений и передачи данных. В области человеческих ресурсов используется дистанционное интервью- ирование, найм сотрудников через Интернет. Для IT-сферы и корпора- тивных финансов разработаны специальные аналитические программы. Существуют технологии беспилотных транспортных средств, электрон- ный контроль за передвижением грузов. Все это служит сокращению из- держек от 7 % в сфере человеческих ресурсов, и до 40–50 % в сфере бух- галтерского учета и корпоративных финансов. Технология «Интернет вещей» (IoT) появилась с распространением сотовых сетей третьего поколения (3G) в начале 2000 г., благодаря чему электронные устройства получили возможность контактировать друг с другом за счет машинной телеметрии. Было выделено новое направ- ление, связанное с общением по принципу «машина – машина» (М2М). Позже, с появлением новых технологий связи и видов техники, эта мо- дель расширилась и получила название «Интернет вещей». По расчетам аналитиков, к 2020 г. количество устройств в сети «Ин- тернет вещей» составит от 20 до 50 млрд единиц. Данная технология уже используется в таких отраслях экономики как: энергетика, промыш- ленность, сельское хозяйство, транспорт и др. В некоторых зарубежных странах, таких как Южная Корея, Китай и ряд стран Западной Евро- пы, на ее базе созданы технологии «умного» города, позволяющие эко- номить энергию и разгрузить транспортную сеть. В Великобритании и США внедрены технологии «умных» счетчиков, позволяющих эконо- мить электроэнергию. Бизнесу данная технология позволяет снизить из- держки и развить новые источники дохода. Так, например, около 25 % покупателей жилой недвижимости в США выбирают устройства с тех- нологией «умного» дома. В России данная технология мало распростра- нена из-за низких доходов населения, медленной реакции строительных компаний на инновационные продукты и др. Тем не менее, внедрив тех- нологию «Интернет вещей», в России также можно значительно повы- сить производительность труда и сократить издержки в этой сфере эко- номики (Криворучко Ю., 2018). Технологии Big Data также становятся все более востребованным в мире, так как производится все больше данных (данные произведен- ные с 2013 г. по сегодняшний день превысили все произведенные в мире до этого). Для того, чтобы эффективно хранить и работать с данной ин- формацией нужны новые цифровые технологии и специалисты. Сегод- ня в крупных компаниях, банках, органах государственной власти этим занимаются не внутренние отделы, а специалисты вне данных структур (Беркана А., 2018). К концу десятилетия инвестиции в эту сферу превысят 70 млрд долл. США: речь идет об инвестициях в технологии обработки запросов поль- зователей, в технологии управления хранилищами. Так как техноло- гии «Big Data» связаны с датчиками, камерами, устройствами контроля на предприятиях, то она сопряжена с IoT. Симбиоз данных цифровых технологий позволит, например, оптимизировать трафик, отельный биз- нес, логистический бизнес, сельскохозяйственную отрасль, более эффек- 18 тивно управлять энергетическими сетями. На втором месте рейтинга находятся технологии искусственного интеллекта. Искусственный интел- лект – это применение цифровых технологий для воссоздания человече- ского мышления у машин. Машины больше не работают по конкретно- му алгоритму, теперь они принимают собственные решения, анализируя огромный массив заложенных данных или самообучение. Машины уже научились узнавать людей и образы объектов, узнавать их речь и сами принимать решения. На основе этих технологий в XXI в. были созданы такие машины как: yy помощники Интернет-поисковики, распознающие речь (Siri, Cortana, Echo и отечественная Алиса); yy роботизированные и самообучающиеся системы, которые, основы- ваясь на внешние параметры (погода, окружающая среда) могут менять алгоритм работы (беспилотный транспорт) или и вовсе сами мыслить, выполнять задания (Watson от IBM). К этой же группе относятся также роботы, способные играть в настольные игры лучше, чем люди (шахмат- ный робот Chesska). Машины, созданные с применением данных цифровых технологий, уже способны помочь человеку экономить ресурсы, рассчитать рента- бельность и выбрать лучший бизнес-проект, контролировать процессы, идущие в компании (Франич А., 2018). Объем инвестиций в технологии искусственного интеллекта растет все сильнее, особенно со стороны та- ких гигантов как Google, Apple, IBM, Microsoft и другие. В России техноло- гии машинного обучения пока развиты хуже, чем в Европе, США, Китае и Японии. Это объясняется как недостатком инвестиций, так и сложно- стью внедрения новых технологий и регламентов в деятельность коммер- ческих компаний в существующую законодательную среду. Однако, ключевую роль в интеграции данных технологий играет го- сударство, в руках которого находятся различные инструменты их под- держки. В случае грамотного подхода цифровые технологии могут стать одним из факторов роста экономики РФ в долгосрочной перспективе. Так, опросы общественного мнения в бизнес-среде показывают, что ис- пользование цифровых технологий позволяет добиться одновременно- го прироста валовой выручки и гг.ой прибыли примерно на 3–4 %. За- рубежные респонденты еще более оптимистичны. Они полагают, что их расходы за счет использования цифровых технологий сократятся в бли- жайшем будущем на 421 млрд долл. США, а годовая выручка увеличит- ся почти на 500 млрд долл. США (Благих И., Газизуллин Н., Яковлева Н., Титов В., 2017). При внедрении цифровых технологий, компании в развитых странах делают, как правило, акцент на клиента. Например, автомобильные ги- ганты (BMW, Mercedes-Benz, Toyota) используют технологии «Big Data» для того, чтобы взаимодействовать со своими покупателями и адаптиро- вать планируемые к запуску товары под их требования. В разных странах цели цифровизации в сфере бизнеса несколько отличаются. Если Герма- ния и Япония сконцентрировались, в основном, на внедрении цифровых технологий во внутреннюю деятельность компаний (с целью сократить операционные издержки), то компании в США использует цифровые технологии для создания новых или модернизации существующих то- варов и услуг (Беркана А., 2018). Китайские компании, несмотря на неко- торое отставание от своих коллег из вышеназванных стран, используют цифровые технологии в обоих названных направлениях с рекордными 19 темпами внедрения. Суммарный объем инвестиций в цифровые техно- логии компаний Западной Европы, Китая, Японии, США и Индии со- ставит в 2020 г. более 900 млрд долл. США в год. Речь идет о технологи- ях машинного обучения, подготовке соответствующих специалистов, создании цифровой культуры и упрощении цифровой среды для кли- ентов (Клау Т., 2018). Однако, существует и ряд проблем, с которыми столкнулись пионе- ры в области внедрения цифровых технологий. К таковым относится: yy недостаток квалифицированных специалистов, работающих с дан- ными технологиями. Рынок, готовящий сотрудников подобного рода, растет недостаточными темпами; yy неготовность клиентов принимать цифровые технологии, отсутствие соответствующей культуры, что является одним из основных барьеров для распространения цифровых технологий. С такими же проблемами столкнулся бизнес в России, приступив- ший с начала 2000-х гг. к применению цифровых технологий в своей де- ятельности. Наиболее успешной компанией в этой сфере стала компа- ния «Яндекс». Не оставались в стороне и банки. Один из первых в России цифровых банков – «Тинькофф Банк» – открылся в 2006 г. Благодаря та- кому способу ведения деятельности, банк может экономить значитель- ные средства. Ему не надо открывать и поддерживать функционирование филиальных отделений, иметь большое количество сотрудников и т.д. (Мартин Т., Харпер Х., 2018). Чистая прибыль банка в 2017 г. составила 19 млрд рублей, что почти в 10 раз выше показателя 2015 г. Также активно внедряет цифровые технологии Сбербанк. По мнению главы Сбербанка Г. Грефа, в условиях цифровизации единственным пу- тем для продолжения успешной деятельности является объединение во все более крупные структуры. Поэтому в 2013 г. Сбербанк начал цифро- визацию с покупки сервиса «Яндекс Деньги». Также данный банк актив- но развивает такие цифровые технологии как: электронная идентифи- кация клиента, технологии искусственного интеллекта, мобильный банк и т.д. Сбербанк создает собственную цифровую платформу, на которую планирует полностью перейти уже в начале 2020-х гг. Ежегодная выруч- ка банка от использования внедренных цифровых технологий уже пре- вышает 700 млн рублей (Буравчикова Д., 2018). Не остались в стороне и другие банки России. В ЦБ РФ был создан «Департамент финансовых технологий». Такие банки как: Банк России, Сбербанк, ВТБ, АльфаБанк и другие вступили в ассоциацию «ФинТех», задачами которой является разработка и внедрение цифровых техноло- гий идентификации клиентов банков, внедрение цифровых технологий в платежное пространство, развитие программного обеспечения для банков, создание предложений по изменению законодательства в связи с введением цифровых технологий и др. Однако без помощи государства массовое развитие цифровых техно- логий идет недостаточно быстро. Точкой отсчета цифровизации эконо- мики России на государственном уровне можно считать послание Пре- зидента РФ В.В. Путина Федеральному собранию России от 01.12.2016. В своем обращении Президент заявил, что необходимо повысить эффек- тивность экономики государства за счет внедрения цифровых технологий (Главное из послания Путина… Электронный ресурс, 2018). Затем, в декабре 2016 г., премьер-министр РФ Д.А. Медведев поручил создать план по внедрению цифровых технологий в экономику страны 20 в кратчайшие сроки. Государственная программа, получившая название «Цифровая экономика РФ» была утверждена 28.07.2017 г. (Об утвержде- нии Программы «Цифровая экономика Российской Федерации, 2017). Целью программы является модернизация экономики России за счет внедрения цифровых технологий и создания цифровой инфраструктуры. Именно благодаря поддержке государства были созданы и существу- ют такие проекты по продвижению цифровизации как: yy Innotribe (Банк России) – поиск лучших стартапов, связанных с циф- ровыми финансовыми технологиями; yy Finnet – разработка и внедрение цифровых технологий, обеспечива- ющих уменьшение посредников в банковской деятельности. По-прежнему впереди в цифровизации своей деятельности идут бан- ки. Несмотря на историческую консервативность банков, они уже внедри- ли множество цифровых технологий и планируют кардинально изме- ниться в процессе цифровизации уже к началу следующего десятилетия (Индикаторы цифровой экономики 2017). Поток инвестиций в цифрови- зацию банков из года в год только увеличивается, а тем временем в Рос- сии уже созданы: yy несколько цифровых банков; yy ассоциация ФинТех, поддерживаемая государством и осуществля- ющая цифровую трансформацию; yy учебные программы, готовящие банковских специалистов и про- граммистов будущего, способных работать в цифровых банках. По мнению аналитиков Forbes (Forbes.ru 28/07/2018 Электронный ре- сурс), в ближайшем будущем около 40 % клиентов российских банков мо- гут отказаться от пользования услугами банков, игнорирующих цифро- вые технологии. В первую очередь клиентов интересуют прогрессивные возможности идентификации (как в «личном кабинете», так и в офисах банков) и мобильный банк, работающий постоянно в отличие от физи- ческого отделения. По мнению экспертов Ernst&Young, в ближайшем будущем деятель- ность банков значительно модернизируется. Они должны будут адапти- роваться к всеобщей цифровизации, чтобы оставаться на плаву. К при- меру, банки уже изучают возможности «Умного дома» и машинного обучения. Подключение банков к системе «Умный дом» сможет, к при- меру, информировать банки о том, какую бытовую технику понадобиться заменить в ближайшее время и банки сразу смогут отправить владельцу предложения по финансированию. А внедрение технологий искусствен- ного интеллекта позволит модернизировать внутреннее функциониро- вание банка, например, автоматизировав отчетность и тем самым сокра- тив его издержки («Индустрия 4.0»: создание цифрового предприятия, Электронный ресурс, 2018). Опыт Сбербанка, который выкупил 75 % «Яндекс Денег» и начал со- трудничать с «Яндекс Маркетом», оказался настолько впечатляющим, что другие банки также стали расширять спектр предлагаемых клиентам услуг и сотрудничать с другими компаниями. Благодаря банкам появи- лись сайты-маркетплейс, связывающие множество участников экономи- ческих отношений и позволяющие им совершать транзакции с помощью определенного банка. Расширение маркетплейса приносит больший до- ход банку. Скорость, с которой происходит цифровизация сектора гораздо выше чем может показаться на первый взгляд. К примеру, количество людей,

21 расплачивающихся только наличными за последние 6 лет сократилось более чем на 50 %. Сегодня, каждый гражданин России в среднем владеет 2 картами. Менее чем за 5 лет число активных пользователей мобильных банков выросло в 7 раз. Специалисты оценивают долю цифровой эконо- мики примерно в 3 % от ВВП (2017 г.) и отмечают, что наиболее успешно внедрены цифровые технологии в государственном секторе экономики. Тем не менее, развитие цифровой экономики в масштабе страны сдерживается неравным доступом к цифровым технологиям разных реги- онов, недостаточным количеством государственных затрат на внедрение цифровых технологий, а также слабым развитием цифровой безопасно- сти. Эксперты зарубежной компании «Deloitte» отмечают несовершен- ство в России цифровой экосистемы, в особенности в области доступа к существующим сервисам, а также малую активность компаний для объединения и создания новых совместных цифровых продуктов и ус- луг, которые призваны повысить качество жизни клиентов данных ком- паний (Ireland R., Hitt M., 2018). Если говорить конкретно о различных отраслях экономики, то это в первую очередь касается промышленности. Цифровые технологии, используемые промышленными предприятиями России – это «Интер- нет вещей», плюс «дополненная реальность» и робототехника (Васи- ленко Н.В., 2018). Например, Новолипецкий металлургический комби- нат вводит систему цифровых технологий для отслеживания состояния техники на предприятии. Данная модель получила название «Мобиль- ное ТО» и является симбиозом технологий машинного обучения и «Big Data». Все агрегаты завода оснащены специальными метками, подклю- ченными по Bluetooth к одной базе данных, куда они отправляют инфор- мацию о своем техническом состоянии в режиме on-line. Затем, при по- мощи технологий «Big Data» анализируется износ различных единиц оборудования, что помогает моментально диагностировать неисправ- ности, избегая простоя станков и оптимизируя процесс их ремонта. По- добную систему в 2017 г. заказала компания Аэрофлот. Авиагигант пла- нирует отслеживать с помощью технологии «Big Data» состояние своих самолетов, тем самым сократив издержки, повысив пассажиропоток и уровень безопасности. В торговле в первую очередь используются технологии машинного обучения и «Big Data». Данный сектор интересует автоматизация торгов- ли за счет использования больших данных. Подобные системы внедряют на всех уровнях от крупных сетевых гипермаркетов до магазинов. Систе- ма, вводимая большинством торговых компаний, называется Customer Relationship Management (CRM) (Grant R.M., 2017). Посредством техноло- гии «Big Data», система позволяет создать базу клиентов, отслеживать их покупки, принимать заказы, предлагать постоянным клиентам скидки и др. Системы CRM способны отслеживать действия клиентов на сайте компании, их звонки, и электронные письма в магазины. Это позволяет эффективнее взаимодействовать с клиентами, увеличивая продажи и со- кращая издержки на производство ненужных товаров («Интернет вещей» (IoT) в России, Электронный ресурс, 2018). Если маленькие компании используют помощь сторонних специа- листов, то крупные создают собственные системы электронной торгов- ли. Также они используют автоматизированные системы для распреде- ления загруженности персонала. Системы CRM позволяют распределить задачи сотрудников, основываясь на большие данные: загруженность тор-

22 говой точки в разное время суток, навыки сотрудника. Система может составлять графики сотрудников, контролировать их время работы ис- пользуя биометрическую идентификацию и др. На основе данных этих систем, другие системы (географические информационные) могут вы- брать лучшее место для открытия нового филиала, предсказать его рен- табельность, определить, как целесообразнее сбывать товары. Телекоммуникационный сектор сейчас сосредоточен на распростра- нении зоны покрытия сетей 4G и создания зон 5G. Также компании вне- дряют технологии «Big Data» для отслеживания действий клиентов и соз- дания лучших тарифов. Операторы начинают предлагать новые услуги: цифровое телевидение и радио, платежные сервисы, в содружестве с бан- ками. К тому же, компаниям необходимо развивать центры обработки данных, так как трафик год от года растет все сильней. Для этого они прибегают к помощи облачных вычислений. На данные услуги компа- нии России тратят около 30 млрд рублей в год, а предоставляют техно- логии компании Microsoft, IBM и российская Parallels. Транспортные компании за последнее время совершили буквально революцию. Пионером в данной сфере является «Яндекс Такси». Соз- данная по подобию иностранной компании Uber, деятельность службы «Яндекс Такси» заключается в сведении таксистов и клиентов. Компания устанавливает тарифы, разбирается с жалобами клиентов и т.д. Также Яндекс внедрил технологии машинного обучения в систему установки тарифов (зависит от погоды, времени суток, трафика и т.д.). Подобным образом работает система каршеринга в «YouDrive», «Де- лимобиль», «Anytime». Клиент компании, используя соответствующие приложения в мобильном телефоне, может найти и воспользоваться ма- шиной, а контроль за состоянием автомобиля осуществляется руковод- ством за счет технологии «Big Data» (Куликов С., 2018). Следует отметить, что пример «Яндекс такси» не является единич- ным. Транспортные компании России активно вводят технологии ма- шинного обучения и искусственного интеллекта. Благодаря данным тех- нологиям происходит фиксация въезда и выезда грузовиков со складов, автомобилей на парковках, трафика на дорогах города, осуществляет- ся автоматическая оплата проезда по платным дорогам и т.д. Цифро- вые технологии используются логистическими компаниями на желез- ных дорогах для учета объема перевозимого груза и для определения «своих» вагонов. Дальнейшим развитием использования искусственного интеллекта в транспортной сфере является создание беспилотного автомобиля. По- добные разработки уже имеются за рубежом (Tesla, Audi), но Россия – первая страна, которая уже начала тестирование беспилотного грузови- ка. Данный проект осуществляется компанией КАМАЗ при поддержке Яндекс и DAIMLER. Из вышесказанного очевидно, что цифровые техно- логии, внедряемые в современной России, разнообразны и уже почти не отстают, а в отдельных моментах опережают западных конкурентов. Крупные компании промышленного, финансового и транспортного сек- торов России идут в ногу со временем, оптимизируя свой бизнес и по- вышая его эффективность за счет использования цифровых технологий (Минин А., 2018). Это позволяет им добиваться успеха в условиях гло- бальной конкуренции, повышая качество предоставляемых клиентам товаров и услуг.

23 II. Перспективы развития цифровой экономики в России

Как было отмечено выше, целью программы «Цифровая экономика РФ» является улучшение качества жизни россиян за счет использования цифровых технологий. Программа делится на 2 направления: yy создание институтов, занимающихся подготовкой специалистов, способных развивать и обслуживать цифровые технологии. Также про- грамма подразумевает создание институтов, занимающихся адаптацией нормативно-правовой базы РФ к принятию новых технологий; yy создание цифровой инфраструктуры и обеспечение безопасности её функционирования. Программа цифровизации экономики России подразумевает вне- дрение таких технологий как «BigData», искусственный интеллект (робо- тотехника, сенсорика), промышленный Интернет, использование «вир- туальной» и «дополненной» реальности, а также внедрение цифровых технологий непосредственно на производстве. Согласно плану правитель- ства РФ к 2024 г., цифровые технологии должны быть внедрены в следу- ющие сферы экономики России: yy нормативно-правовое регулирование; yy подготовка кадров; yy развитие исследовательских центров; yy создание информационной инфраструктуры; yy обеспечение информационной безопасности (О Стратегии разви- тия информационного общества…, 2018). Реализация данных технологий будет производиться на трех уровнях: стратегическом (постановка целей и задач и одобрение планов), опера- тивном (внесение изменений в исполняемые на данный момент проекты) и тактическом (контроль за выполнением планов и реализацией проек- тов). Кроме того, программа подразумевает создание «умных городов» и 10 высокотехнологичных национальных компаний, которые будут при- званы создать и управлять цифровыми платформами. Согласно програм- ме, данные компании привлекут стартапы и исследователей, которые обеспечат дальнейшее развитие цифровой экономики. К 2024 г. в России, согласно программе, должны быть достигнуты сле- дующие результаты: yy создание более 500 компаний, использующих цифровые технологии; yy подготовка более 920 000 специалистов по цифровым технологиям в год, 120 000 из которых – выпускники вузов; кроме того, более 40 % на- селения страны должны будут овладеть простейшими цифровыми на- выками; yy реализовать не менее 30 проектов по цифровизации экономики до- роже 100 млн рублей, из которых не менее 10 связано с международным сотрудничеством; yy обеспечить доступ к оптоволоконному интернету 97 % граждан; yy обеспечить доступ к сотовым сетям 5-го поколения всем городам-­ миллионникам. Согласно программе, первые этапы цифровизации будут выполнены к концу 2018 г. (ликвидация ряда правовых запретов, препятствующих раз- витию цифровых технологий, начало создания сетей 5G, создание систе- мы льгот для инвесторов в информационную структуру, запуск пилотных программ по подготовке специалистов в области цифровой экономики). 24 При этом следует иметь ввиду, что полной реализации данной про- граммы препятствует ряд пока нерешенных проблем. Рассмотрим их более подробно. Проблемы, связанные с цифровизацией экономики России, делятся на 2 группы: нормативно-правовые и недостаточное развитие цифровой среды как таковой. Правовые проблемы касаются почти всех цифровых технологий в России. Они характерны сегодня для большинства разви- тых стран, которые не успели модернизировать законодательство в об- ласти цифровых технологий. Так, например, развитие технологий «Big Data» сдерживает недоста- точное развитие компьютерных мощностей. Кроме того, работа в про- странстве «Big Data» подразумевают сбор информации о людях и ком- паниях. Защищая эти данные, государство ограничивает количество их пользователей, но тем самым оно препятствует развитию данной тех- нологии. Исходя из данной особенности государство должно грамотно подойти к вопросу ограничения доступа к данным, запретив обработку персональных данных и другой информации, использование которой может наносить вред личности и государству. Технология «Big Data» сопряжена с «облачными» вычислениями. Правовые отношения, связанные с данной технологией уже сформиро- ваны в России, но правовая база, связанная с обеспечением безопасности «облачных» технологий еще не развита. Нужно законодательно обеспе- чить соблюдение прав заказчиков и пользователей, защитить их данные в облачной среде и создать законодательство, регулирующее правоотно- шения с использованием иностранных компьютеров. Проблема защиты данных также характерна для IoT, поскольку при- рост информации в «Интернете вещей» весьма значителен, и она может использоваться неправомерно. Устройства в данной системе необходи- мо защитить как от киберугроз, так и от похищения информации и вне- сения неполадок в работу цифровых устройств (Василенко Н.В., 2018). Рассмотренные выше задачи актуальны и для технологии искусствен- ного интеллекта. Взлом данных систем злоумышленниками позволит машинам менять алгоритмы принятия решения, что может повлечь не- обратимые последствия. Также, учитывая, что решения принимают ма- шины, важно создать акты, устанавливающие носителя ответственности. Необходимо законодательно распределить ответственность между вла- дельцами и производителями подобных устройств и страховыми ком- паниями. Анализируя результаты исследования можно сделать вывод, что в компаниях существует ряд внутренних причин, сдерживающих тех- нологии (недофинансирование, высокая стоимость технологий, низкая квалификация и нежелание сотрудников внедрять цифровые техноло- гии). Основные из них: неготовность цифровой инфраструктуры, недо- статочное обеспечение безопасности и правового регулирования цифро- вой экономики. Кроме того, в ближайшей перспективе следует обратить внимание на решение таких проблем как: yy улучшение доступа к информации для технологии «Big Data»; yy защита данных IoT и интеллектуальной собственности; yy налоговые льготы для организаций, применяющих цифровые тех- нологии (например, для стимулирования внедрения сетей 5G и Wi-Fi); yy защита прав потребителей, совершающих покупки в Интернет-ма- газинах; yy защита данных, хранящихся и обрабатываемых в машинах с искус- ственным интеллектом; 25 yy развитие межотраслевых цифровых проектов (создание всероссий- ской цифровой среды для бизнеса, налогоплательщиков и т. д.); yy сотрудничество с международными проектами в области развития цифровых технологий (Куликов С., 2018). При решении вышеперечисленных задач необходимо учесть «золо- тое правило» цифровизации экономики – соблюдение баланса между обеспечением обмена информацией и защитой личных и стратегиче- ски важных данных.

Заключение

Благодаря цифровизации экономики и управленческих технологий в государственном секторе экономики и в бизнес-структурах происхо- дят кардинальные изменения. Россия несколько упустила момент нача- ла данных перемен и в настоящее время интенсивно наращивает темпы внедрения цифровых технологий, чтобы не отстать от развитых стран. В статье было показано развитие наиболее востребованных российской экономикой цифровых технологий. В их число входят технологии «Big Data», «облачные» вычисления, искусственный интеллект, «Интернет ве- щей», робототехника, машинное обучение, а также разработка базовых цифровых платформ. Правительство РФ, хоть и с опозданием, но довольно успешно на- чало цифровизацию экономики. Оно наметило четкий план действий, создало условия для бизнеса и региональных властей по развитию циф- ровой экономики. Цифровые технологии, как показано в данной статье, активно применяются в российских банках, промышленности, торговле и транспорте. Вместе с тем, несмотря на то что эти отрасли активно вне- дряют цифровые технологии, и по таким показателям как использование технологий «больших данных» и «облачных» сервисов уже встали в один ряд со странами Западной Европы, отсутствие качественного Интерне- та в некоторых регионах и единой цифровой экосистемы тормозит их дальнейшую цифровизацию. Необходимо убрать данные барьеры в це- лях дальнейшей цифровизации экономики страны, улучшения мер эко- номической безопасности в данной сфере, стимулировать частные ком- пании на развитие и внедрение электронных технологий. Оптимизм внушает тот факт, что более 50 % опрошенных российских компаний отметили, что наибольшее влияние в настоящее время на их деятельность оказывают: yy мобильные технологии; yy цифровое проектирование; yy технологии виртуальной реальности; yy технологии IoT. Около 50 % также отметили, что в той или иной степени на бизнес компании сегодня влияют: yy технологии «Big Data», «облачные» технологии; yy робототехника; yy блокчейн. Причем, опрошенные компании считают, что через 5 лет это влияние станет еще сильнее и распространится на большее число компаний. Осо- бенно увеличится (на 10 %) влияние технологий IoT, виртуализации, мо- бильных приложений и «облачных» технологий. Эти компании оценива-

26 ют эффект от внедрения цифровых технологий как соответствующих их ожиданиям, они получили возможность экономить время, ресурсы, со- кратить количество сотрудников. Реализацию данных проектов, по мне- нию компаний, замедляет недостаток квалифицированных специалистов в области цифровых технологий. Из вышесказанного можно сделать вывод, что, несмотря на то, что внешних барьеров для цифровизации больше чем внутренних, большая часть опрошенных компаний отметила именно локальные преграды, а именно, низкий бюджет на программы и дорогую стоимость внедрения и поддержки цифровых проектов на сегодняшний день. Внешние барье- ры в основном связаны с различиями в правовом поле в области цифро- вых технологий, нестабильной экономикой и санкциями, наложенными США и ЕС на Россию. Тем не менее, как отмечено выше, цифровизация экономической системы России идет достаточно быстрыми темпами. Опыт компаний Аэро­флот, Северсталь, Яндекс, Сбербанк, КАМАЗ и др., рассмотренный в рамках данной статьи, является ярким тому подтверждением. Круп- ные компании, даже если в данный момент они не испытывают крайней потребности в развитии (например, блокчейна), готовы при поддержке правительства развивать в интересах будущего и данный аспект цифро- визации экономики. При этом, конечно, необходимо модернизировать законодательство, касающееся цифровых технологий и обеспечить до- ступ индивидуальным предпринимателям, малому и среднему бизне- су к технологиям блокчейна, «Big Data» и им подобным базам данных, обеспечить безопасность цифрового сектора экономики. Также целесо- образно поддерживать развитие цифровой среды в регионах, стимули- ровать инвестициями и налоговыми льготами инновационные компа- нии (Благих И., 2017). Анализ государственной программы «Цифровая экономика РФ», про- веденный в данной статье, дает возможность сделать вывод о том, что по- добные действия в определенной степени уже предприняты, а оствшиеся из них будут реализованы в ближайшее время. Государственная под- держка оказывает существенное воздействие на ускорение цифровиза- ции экономики. Она служит гарантом того, что в России будет сформи- рована единая цифровая среда, а российские компании начнут на равных соперничать со своими конкурентами из развитых стран в пространстве цифровой экономики.

Литература и электронные публикации Интернет

1. Куликов, С. (2018). Определена ключевая тема ПМЭФ-2018. URL: https://rg.ru/2018/03/12/reg-szfo/opredelena-kliuchevaia-tema-pmef-2018.html (дата обращения: 21.03.2018). 2. Шваб, К. (2016). Четвертая промышленная революция. – М.: ­Эксмо, 138 с. 3. Пуха, Ю. (2018). Всемирный обзор «Индустрии 4,0». URL: https:// www.pwc.ru/ru/technology/assets/global_industry-2016_rus.pdf (дата об- ращения: 21.03.2018). 4. Криворучко, Ю. (2018). Конференция «IoT: Цифровая трансформа- ция». URL: https://www.pwc.ru/ru/publications/iot/IoT-inRussia-research_ rus.pdf (дата обращения: 22.03.2018). 27 5. Беркана, А. (2018). Что такое Big data: собрали всё самое важное о больших данных. URL: https://rb.ru/howto/chto-takoe-big-data/ (дата об- ращения: 21.03.2018). 6. Франич А. (2018). BCG, Россия онлайн? Догнать нельзя отстать. URL: http://image-src.bcg.com/Images/BCG-Russia-Online_tcm27-152058. pdf (дата обращения: 22.03.2018). 7. Благих, И.А., Газизуллин, Н.Ф., Яковлева, Н.Г., Титов, В.О. (2017). Индустриальное общество в XXI веке: переосмысление «мейнстрима рос- сийскими экономистами // Проблемы современной экономики, № 2 (62), с. 286–287. 8. Беркана, А. (2018). Что такое Big data: собрали всё самое важное о больших данных. URL: https://rb.ru/howto/chto-takoe-big-data/ (дата об- ращения: 21.03.2018). 9. Клау, Т. (2018). Deloitte, How to Thrive in the Digital URL: http:// deloitte.wsj.com/cio/2016/06/21/how-to-thrive-in-the-digital-economy/ (дата обращения: 23.03.2018). 10. Мартин, Т., Харпер, Х. (2018). Робот для клиента. Как изменятся российские банки в ближайшем будущем? // URL: http://www.forbes. ru/finansy-i-investicii/355517-robot-dlya-klienta-kak-izmenyatsya-rossiyskie- banki-v-nedalekom (дата обращения: 24.03.2018). 11. Буравчикова, Д. (2018). Семь прогнозов от Грефа. Глава Сбербанка предсказал наше ближайшее будущее//Аргументы и факты, № 21, с. 2–11. 12. Главное из послания Путина: что поручил президент правитель- ству. (2018). URL: https://www.rbc.ru/politics/01/12/2016/583ff8779a7d (дата обращения: 21.03.2018). 13. Об утверждении Программы «Цифровая экономика Российской Федерации (2018). URL:http://static.government.ru/media/files/9gFM4FHj 77d47014df88 (дата обращения: 28.03.2018). 14. Индикаторы цифровой экономики 2017. (2018). URL: https://www. hse.ru//2017/08/03/1173504122/ICE2017.pdf (дата обращения: 21.03.2018). 15. Ireland. R., Hitt. M. (2018). Achieving and maintaining strategic com- petitiveness in the 21st century: The role of strategic leadership // Academy of Management Executive, 2018, No. 1 (29), 63 р. 16. Василенко, Н.В. (2018). Цифровая экономика: концепции и реаль- ность: Инновационные кластеры в цифровой экономике: теория и прак- тика: труды научно-практической конференции с международным уча- стием 17–22 мая 2018 г. / под ред. А.В. Бабкина. – СПб.: Изд-во Политехн. унта, 2018, с. 147–151. 17. «Индустрия 4.0»: создание цифрового предприятия (2018). URL: https://www.pwc.ru/ru/technology/assets/global_industry-2016_rus.pdf (дата обращения: 21.03.2018). 18. «Интернет вещей» (IoT) в России (2018). URL: https://www.pwc.ru/ru/ publications/iot/IoT-inRussia-research_rus.pdf (дата обращения: 27.03.2018). 19. Grant, R.M. (2017). Contemporary strategy analysis. Oxford: Blackwell Publishing, 351 р. 20. Минин, А. (2016). Рекомендательные системы как ответ на дигита- лизацию экономики или разумное использование Big Data. URL: https:// www.2.deloitte.com/ru/ru/pages/about-deloitte/deloitte-in-press/2016-year/ rekomendatelnye-sistemy-kak-otvet-na-digitalizatsiyu-ekonomiki.html (дата обращения: 25.03.2018). 21. О Стратегии развития информационного общества в Российской Федерации на 2017–2030 гг.: Указ Президента РФ от 09.05.2017 № 203. 28 (2017). URL: http://www.kremlin.ru/acts/bank/41919 (дата обращения: 21.03.2018). 22. Открытая концепция «Интернет вещей» (2016). URL: http://www. ifap.ru/pr/2016/160712aa.pdf (дата обращения: 21.03.2018). 23. Петухова, Л. (2017). Цифровой след: как банки анализируют со- циальные сети клиентов при выдаче кредита. URL: https://www.rbc.ru/ money/59db5ec89aa.pdf (дата обращения: 21.03.2018). 24. Программа «Цифровая экономика Российской Федерации». (2018). URL: http://static.government.ru/media/files/9gFM4FHj4PsB79I5v7yLVuPgu 4bvR7M0.pdf (дата обращения: 21.03.2018). 25. Робот для клиента: Как изменятся российские банки в ближай- шем будущем. (2018). URL: http://www.forbes.ru/finansy-i-investicii/355517- robot-dlya-klienta-kak-izmenyatsya-rossiyskie-banki-v-nedalekom (дата об- ращения: 21.03.2018). 26. Благих, И.А. (2017). Актуальные направления государственного ре- гулирования российской экономики// Вестник ТИСБИ, № 1, с. 107–113. 27.Федеральный закон от 27 июля 2006 г. № 149-ФЗ «Об информации, информационных технологиях и о защите информации». (2006). URL: https://rg.ru/2006/07/29/informacia-dok.html (дата обращения: 21.03.2018).

29 IVAN BLAGIKH, IVAN GROMOV

THE RESOURCE POTENTIAL OF THE RUSSIAN MEDIA SECTOR AND PROSPECTS FOR THE DIGITAL ECONOMY DEVELOPMENT IN RUSSIA

Author affiliation. Ivan Blagikh ([email protected]), Professor, Depart- ment of History of Economics and Economic Thought, Faculty of Economics, St. Petersburg State University; 199034, St. Petersburg, Universitetskaya nab. 7/9, +79215512182. Ivan Gromov ([email protected]), head of Administration of the Petrograd dis- trict of St. Petersburg, applicant of the Baltic Academy of Tourism and Entrepre- neurship; 191144, St. Petersburg, Kirillovskaya str., 22, +79313263332.

Abstract. The article analyses the main aspects of the digital economy and the problems of its development in Russia. It shows the state of the resource poten- tial for the development of the digital economy, the role of the state in the deve­ lopment of information and telecommunication technologies, the legal regulation of the digital economy, and the goals and objectives set by the government of the Russian Federation for the development of the digital economy. In conclusion, the authors formulate promising directions of its development in Russia.

Keywords: information, digital economy, infrastructure, electronic business operations, personalised service models, information and telecommunication tech- nologies.

UDC 338.2

Статья поступила в редакцию 22.04.2018 г.

30 Л.А. КРАВЧЕНКО

МОДЕЛЬ ИННОВАЦИОННО- ЛОГИСТИЧЕСКОГО РАЗВИТИЯ ЭКСПОРТНОГО ПОТЕНЦИАЛА ПРЕДПРИЯТИЙ

Аннотация. Статья посвящена анализу показателей внешней торговли Украины и формированию экспортного потенциала государства. Автором исследована нестабильность существующей модели внешнеэкономической деятельности Украины и представлена модель инновационно-логистическо- го развития экспортного потенциала предприятий страны, способствующая повышению ее конкурентоспособности на мировом рынке.

Ключевые слова: экспортный потенциал, внешнеэкономическая деятель- ность, парадигма, инновационно-логистическое развитие, интегральная логи- стическая парадигма, технологическая парадигма, аналитическая парадигма.

УДК 334.02

Кравченко Любовь Александровна ([email protected]), доктор философии по экономическим вопросам, сертифицирован- ный аудитор по системе менеджмента качества ISO9001/2008, кафедра менеджмента организаций и внешнеэкономической деятельности, Николаевский национальный университет имени В.А. Сухомлинско- го, Украина, г. Николаев, ул. Спаская, 24, +380507576949.

I. Формирование экспортного потенциала – это достаточно важный и актуальный вопрос для экономического развития любой страны с от- крытой экономикой. Значимость экспорта как фактора стабилизации и поддержания национального производства, источника поступления ва- люты для удовлетворения внутренних нужд экономики очень существен- на. Экспорт может дать не только дополнительные ресурсы, которые при их целенаправленном и эффективном использовании могли бы стимули- ровать экономический рост, но его роль также заключается в том, что он должен стать инструментом активизации имеющихся и потенциальных конкурентных преимуществ экономики в международной торговле. Та- ким образом, он выступает средством выхода страны на путь стабильно- го экономического развития в целях преодоления разрыва с развитыми странами по основным социально-экономическим параметрам. II. Как известно, экспортный потенциал государства определяется объемами товаров и услуг, которые могут быть произведены в экономи- ческой и социальной сферах и реализованы на мировом рынке с мак- симальной выгодой для страны. Украина всегда имела и имеет сегодня значительный экспортный потенциал. Ведущее место в экспорте страны занимает продукция черной металлургии. Экспортный потенциал ма- шиностроения используется в несколько меньших объемах чем ранее. Однако, сегодняшняя научно-техническая революция дала значительный толчок разделению труда, специализации производства, которая сейчас

31 набирает особенно широкие масштабы в первую очередь в машиностро- ении. Специализация производства способствует резкому росту обмена узлами, деталями, компонентами, которые изготавливаются на предпри- ятиях разных стран. Международные кооперативные поставки постоянно растут. Сейчас более 30 % товарооборота между странами Европы при- ходится на взаимные кооперативные поставки. Однако политика в области экспорта направлена на регулирование экспортных потоков, которые преодолевают так называемые экспорт- ные барьеры. К экспортным барьерам отнесем экспортную пошлину - налог, который накладывается на каждую единицу товара, вывозимого за границу. Этим государство сдерживает вывоз из страны тех товаров, на которые существует неудовлетворенный спрос среди собственных по- требителей, или вывоз их по определенным причинам нежелателен. Сюда же относим экспортные квоты, которые устанавливаются для обе- спечения отечественных потребителей достаточными запасами товаров по низким ценам, для предотвращения истощения природных ресур- сов, а также для повышения цен на экспорт путем ограничения поста- вок на зарубежные рынки. Экономисты выделяют и другие факторы, которые в определенной степени сдерживают развитие украинского экспорта. В частности: yy негативные тенденции роста в экспорте доли сырьевых товаров; yy сложность выхода на мировые рынки украинских предприятий вследствие протекционистских мер со стороны ряда стран мира по за- щите собственных рынков; yy недостаточное развитие системы сертификации и контроля каче- ства экспортной продукции в условиях роста на мировых рынках требо- ваний не только к научно-техническим параметрам, но и к потребитель- ским и экологическим характеристикам продукции; yy отсутствие у управленцев опыта и специальных знаний по выходу на мировые рынки в большинстве украинских предприятий, нескоорди- нированность действий и низкий уровень маркетинговой деятельностиё; yy незначительное инвестирование в перспективные экспортные про- екты за счет внутренних и внешних ресурсов; yy ограниченные возможности использования иностранных инвести- ций и кредитов для развития украинского экспорта вследствие низкого международного рейтинга надежности Украины. Отметим, что современные возможности экспортного потенциала Украины зависят от уровня развития отдельных экономических регионов. По объемам внешней торговли наибольший удельный вес на экс- портную продукцию приходится на Днепропетровскую, Донецкую, За- порожскую, Луганскую области и г. Киев, которые вместе обеспечивают более 60 % всего экспорта. Среди южных областей Украины по объемам экспорта товаров выде- ляются Николаевская и Одесская области за счет, соответственно, поставок судов и химической продукции. В Причерноморье стратегической задачей является установление преференциального режима свободной торговли и совместного предпринимательства на пересечении основных коммуника- ционных направлений Север-Юг и Запад-Восток. Это способствует форми- рованию положительной динамики за последние гг. по объемам экспорта товаров среди южных областей Украины. Западные области Украины ха- рактеризуются значительным количеством участников внешнеэкономиче- ской деятельности и совместных предприятий (35 % СП страны).

32 Внешнеэкономическая деятельность определяет внешнеторговый оборот государства. Внешнеторговому обороту способствует расшире- ние сотрудничества приграничных областей Украины и России, Евроре- гионов «Буг» и «Карпаты». Украина сейчас осуществляет внешнеторговые операции с партнерами из более чем 200 стран мира (в 2014 г. их насчи- тывалось 217, а в 2016 г. – 228 стран мира). Объем внешнеторгового обо- рота страны в последние гг. менялся в пределах 100–170 млрд долл. США (табл. 1). Таблица 1 Показатели внешней торговли Украины за период 2011–2017 гг.

Индекс

. . . Индекс физического Индекс цен

условий объема (Ласпейреса) (Пааше) торговли Год долл долл - США) США) США) Импорт Экспорт (млрд долл (млрд (млрд Товарооборот импорт импорт количе экспорт экспорт ценовой ственный 2011 127,9 62,1 65,8 106,0 112,8 125,6 120,6 94,0 101,4 2012 168,2 80,9 87,2 102,6 93,4 98,1 110,2 109,8 89,0 2013 140,3 63,9 76,4 92,2 89,6 101,0 101,3 102,9 99,8 2014 109,0 54,1 54,9 92,1 74,4 94,8 98,3 123,8 96,4 2015 76,6 38,7 37,9 86,0 76,7 82,3 89,8 112,1 91,6 2016 75,3 36,2 39,1 99,1 108,6 96,2 96,4 91,3 99,8 2017 93,4 43,0 50,4 102,7 110,9 115,9 114,0 92,6 107,7

Составлено автором по: данные Государственной службы статистики Украи- ны (Статистическая информация…, 2018).

На основании данных табл. 1 можно утверждать, что существенные колебания в стоимостных и физических объемах экспорта и импорта то- варов и услуг свидетельствуют о нестабильности существующей модели внешнеэкономической деятельности и ее значительной чувствительно- сти к воздействию экзогенных и эндогенных факторов, то есть требует изменений. «В сравнении с 2016 годом, товарные отношения между государствами изменились. Экспорт украинских товаров во многие страны имел поло- жительную динамику, тогда как импорт наоборот, сокращался. Что ска- залось на общем товарном сальдо.» (Экспорт и импорт Украины…, 2017). Отсутствие устойчивых тенденций в сфере внешнеторговой деятель- ности Украины можно наблюдать из следующих данных (табл. 2). Рассмотрим период наращивания объемов товарооборота с последу- ющим его стремительным сокращением. Внешнеторговое сальдо после длительного периода удержания на положительном уровне, меняется на негативное. И только в 2015 г., в условиях значительного падения объ- емов товарооборота восстанавливается положительное значение, такие результаты происходят за счет сокращения импорта (объемы экспорта в 2015 г. сократились на 14 %, импорта – на 27 %). Сальдо внешней тор- говли Украины товарами в 2016 г. составило –2,886 млрд долл. США, тог- да как в 2015 г. оно было позитивным в размере 610,7 млн долл. США.

33 Таблица 2 Мониторинг внешнеторгового сальдо, экспортной, импортной и внешнеторговой квот Украины за период 2010–2017 гг. (Данные без учета территории автономной республики Kрым и г. Севастополя)

Сальдо внешней торговли, Экспортная Импортная Внешнеторговая Год млн долл. США квота, % квота, % квота, % 2011 –3628,4 46,3 48,5 94,8 2012 –6290,6 50,3 54,4 104,7 2013 –8878,8 46,8 51,9 98,6 2014 –8514,2 41,5 45,9 87,4 2015 3356,2 50,0 46,4 96,4 2016 3401,1 50,1 46,8 96,8 2017 3411,2 50,2 47,1 97,3

Рассчитано автором по: данные Государственной службы статистики Украи- ны (Статистическая информация…, 2018).

Согласно данным Госстата Украины, в 2016 г. экспорт товаров сокра- тился по сравнению с 2015 годом на 4,6 % (на 1,764 млрд долл. США) – до 36,363 млрд долл. США, а импорт увеличился на 4,6 % (на 1,732 млрд долл. США) – до 39,249 млрд долл. США. В 2017 г. отрицательное саль- до внешней торговли товарами и услугами ухудшилось на 2,1 млрд долл. США по сравнению с 2016 г. и составило 2,6 млрд долл. США. Им- порт услуг составил 5,4 млрд долл. США, увеличившись на 0,6 %, или на 32,7 млн долл. США. Можно утверждать, что внешнеторговая квота выступает индикато- ром интенсивности международных торговых связей Украины. Поэтому экономику страны можно считать открытой если ее внешнеторговая кво- та превышает 25 % и такие данные наблюдаются по расчетам в табл. 2. Так, под воздействием мирового финансово-экономического кризиса 2008 г., наблюдалось стремительное падение объемов внешней торговли, но индикатор открытости экономики Украины оставался практически на докризисном уровне и с 2011 г. вновь начал расти. «Значительный уро- вень открытости экономики, который имеет Украина сейчас, с одной сто- роны, свидетельствует об активном взаимодействии с мировым рынком на основе международного разделения труда, стимулирует дальнейшее развитие внешнеторговых связей, укрепление национальной экономи- ческой системы на инновационной основе, формирование и эффектив- ность использования конкурентных преимуществ на международных рынках товаров и услуг» (Власюк, 2015, с. 50). Активная внешнеэкономическая деятельность выступает одним из ос- новных факторов рыночной трансформации экономики, повышение ее эффективности и конкурентоспособности региона и страны в целом. К ключевым приоритетным направлениям изменений в государствен- ном регулировании внешнеэкономической деятельности относятся раз- витие экспортного потенциала, увеличение его объемов и формирова- ние сбалансированной товарной структуры. Ориентир на развитие экспорта выступает приоритетным во внеш- неэкономической политике южного региона страны и, в связи с этим, нами определена логистическая цепь политики экспорта в реализации общей внешнеэкономической политики государства в контексте меж- дународного разделения труда и системе хозяйственных связей (рис. 1). 34 Рис. 1. Логистическая цепь ведущей роли экспорта

Категория «экспортный потенциал» имеет двуединую природу, ибо основывается как на национальном (отраслевом) подходе к определению возможностей производства, так и на оценке конкурентных условий ми- рового рынка по реализации. Однако, регулирование экспортного потен- циала требует основательного обследования и учета факторов внешней и внутренней среды. Необходимость повышения уровня эффективности функционирования предприятий отечественной экономики в условиях международных интеграционных процессов обусловливает потребность в обеспечении логистического управления внешнеэкономической дея- тельностью, требующей соответствующего научного обеспечения. По- этому актуальным и своевременным остается введение изменений в хо- зяйственное управление инновационно-логистической деятельностью на предприятиях, а именно рассмотрение вопроса по внедрению новой модели инновационно-логистического развития экспортного потенци- ала предприятий на новых системных началах. Проблемы инновацион- но-логистического развития экспортного потенциала на предприятиях целесообразно решать с помощью современных инновационных инстру- ментов. Как вариант, рассмотрим существующие парадигмы логистиче- ского управления ВЭД. В современных международных стандартах выделяют четыре вида инноваций: продуктовые, процессные, маркетинговые и организаци- онные (Выдержки из Руководства…, 2009, с. 15). Указанные инновации направлены на формирование качественной продукции, которая будет пользоваться спросом на рынках сбыта, следовательно, возникает необ- ходимость выделить парадигмы инновационного управления качеством: yy технологическая – объектом управления качеством выступает тех- ническое и технологическое совершенствование; yy маркетинговая – основана на разработке и внедрении новых про- дуктов и услуг; yy процессная – основывается на внедрение новых инструментов орга- низации и обеспечения управления качеством. Теория современных международных отношений не может рассма- тривать экспортный потенциал без управления качеством, потому что конкурентоспособность продукции, предлагаемой на мировом рынке, прежде всего обеспечивается именно качественными характеристиками. Как неоспоримый факт, развитие экспортного потенциала страны – эффективность построенной логистики и сегодняшние парадигмы ло- 35 гистики тесно связаны с четырьмя этапами ее эволюционного развития. К ним относятся: аналитическая, технологическая (информационная), маркетинговая и интегральная). Аналитическая парадигма является первичным классическим подхо- дом к логистике как к теоретической науке, занимающейся проблемами управления материальными потоками в производстве и обращении. Та- кой подход основан на твердой теоретической базе, использует при ис- следованиях методы и модели теории управления запасами, исследова- ние операций, экономической кибернетики, методы математической статистики и др. Характерной особенностью употребления аналитиче- ской парадигмы является построение достаточно сложной экономи- ко-математической модели, отражающей специфику решаемой логи- стической проблемы. Такие модели требуют большого объема исходной информации и разработки сложных алгоритмов принятия решений в логистическом управлении, а практическое их использование сужа- ется в основном к внутрипроизводственным логистическим системам. Технологическая парадигма появилась во второй половине ХХ столе- тия, чему способствовало бурное развитие информационно-компьютер- ных технологий. Философия данной парадигмы заключается в том, что с одной стороны, можно сформулировать общую проблему управления материальным потоком логистического объекта, а с другой – синтезиро- вать информационно-компьютерное обеспечение решения проблемы. Теоретической основой технологической парадигмы является систем- ный подход, который применяется как для моделирования самих ло- гистических объектов, так и для синтеза систем информационно-ком- пьютерной поддержки. Основные стратегии логистического управления заключаются в том, чтобы автоматизировать тривиальные задачи и ис- пользовать информационно-компьютерную поддержку для решения сложных логистических задач. При этом автоматизация всего процес- са управления материальным потоком не является целью внутри дан- ной парадигмы. Практическим примером использования технологи- ческой парадигмы является широко распространеные системы MRP (Manufacturing Requirements / Resource Planning) / DRP (Distribution Requirements / Resource Planning), применяемые в внутрифирменном планировании и управлении запасами и закупками материальных ре- сурсов, а также поставками готовой продукции потребителям. Однако логистические системы, построенные на принципах технологической па- радигмы, не является достаточно гибкими и динамичными относительно современных требований развития рыночной экономики. С начала ХХ века и до настоящего времени развитые страны при син- тезе фирменных логистических систем часто применяют маркетинговую парадигму. Ведущей целью таких моделей, использующих эту парадиг- му, является описание и объяснение отношений между логистической системой и возможностями предприятий в конкурентной борьбе. Логистическая система синтезируется и должна реализовать страте- гическую цель предприятия – повышение конкуренции на рынке сбыта готовой продукции, требующей решения таких маркетинговых задач, как изучение рынка, определение позиций компании на рынке, прогно- зирование спроса на продукцию и т.п. Тем самым, модели, использую- щие в качестве основы маркетинговую парадигму, достаточно абстракт- ны, имеют большую размерность, много переменных внутри них носят качественный характер, что затрудняет получение простых аналитиче-

36 ских решений. Как пример использования маркетинговой парадигмы за рубежом можно привести LRP-систему (Logistics Requirements Planning). Это система контроля входных внутренних и исходящих материальных потоков на уровне фирмы, территориально-производственных объеди- нений и макрологистических структур. Система известна также под на- званием «Supply Chain Management System» (система управления ло- гистической цепочкой). При акценте на логистическую цепь экспорта, внедрение системы «Supply Chain Management System» на предприяти- ях страны в целом значительно повлияет на их конкурентоспособность. На сегодняшний день становится актуальным для многих хозяйствен- ных предприятий на практике комбинированное использование трех вы- шеупомянутых парадигм. Примером использования интегрированной логистики является концепция JIT (just-in-time – точно в срок), TQM (Total Quality Management – всеобщее управление качеством), интегрированные системы дистрибуции и другие, которые в настоящее время активно вне- дряются на украинских предприятиях. Интегральная парадигма логи- стики успешно используется при синтезе макрологистических структур. Если взять за основу рассмотренные логистические парадигмы управ- ления, можно определить интеграционную парадигму для управления внешнеэкономической деятельностью предприятий в направлениях: yy внедрение инновационных инструментов управления качеством (бенчмаркинг, аутсорсинг, инсорсинг, контроллинг, консалтинг, бюд- жетирование и др.); yy учет стохастичности поведения на рынке и либеральности в воспри- ятии уровня качества различных услуг решается через формирование представлений об услуге у потребителя и четком разграничении роли участников процесса оказания услуги; yy гибкость и адаптированность логистических систем к внедрению новых смежных услуг. Этими направлениями определяются основные требования к совер- шенствованию интеграционной парадигмы, которую предлагается на- звать моделью инновационно-логистического развития экспортного по- тенциала предприятий (рис. 2).

Рис. 2. Модель инновационно-логистического развития экспортного потенциала предприятий 37 Таким образом, интегральная логистическая парадигма развивает маркетинговую составляющую, учитывая при этом новые предпосыл- ки развития бизнеса на современном этапе, к которым можно отнести следующие: yy новое понимание механизмов рынка и логистики как стратегическо- го элемента в конкурентных возможностях предприятия; yy новые перспективы интеграции между логистическими партнера- ми, новые организационные отношения; yy изменение технологических возможностей, в частности гибких про- изводств и информационно-компьютерных технологий, открытие новых горизонтов контроля и управления во всех сферах производства и обра- щения продукции. «…Основным принципом структуризации инновационной среды является принцип управляемого перехода от стихийной организации инновационного поиска до формирования новых социально-экономи- ческих условий управления инновационным развитием предприятия. Активная и скоординированная сеть инновационных структур, которые представляют сбалансированную инновационную среду формируют ин- новационный стратегический путь развития, который является наиболее перспективным как для отдельных предприятий, корпораций, так и для страны в целом, а формирование такой среды является гарантом актив- ного привлечения предприятий к этому процессу и выступает одним из главных факторов экономического прогресса». (Кравченко, 2012, с. 158) III. Таким образом, показанная модель хозяйственных изменений на предприятиях отражает потребность в радикальном переосмыслении стратегии и тактики предприятия в отношении его конкурентоспособ- ности на международном рынке, к формированию его инновационной среды. Использование логистических парадигм в стратегическом пове- дении предприятий, которые планируют вести международные торго- вые отношения, только укрепит его позиции в конкурентоспособности, позволит ускорить установление преференциального режима свободной торговли и совместного предпринимательства.

Литература и электронные публикации в Интернете

1. Власюк, Т.А. (2015). Состояние и тенденции внешнеторговой дея- тельности Украины: вызовы для экономической безопасности и спосо- бы их преодоления / Т.О. Власюк // Стратегические приоритети, № 4 (37), с. 48–58. 2. Выдержки из Руководства Осло: Рекомендации по сбору и анализу данных о инновациях. (2009). М.: УКРИНТЕИ, 163 с. 3. Кравченко, Л.А. (2012). Инновационно-инвестиционные страте- гии как научно-практический инструментарий внедрения инноваций / Л.А. Кравченко // Сб. научных трудов «Партнерство бизнеса и образова- ния в инновационном развитии», с. 156–160. 4. Статистическая информация Государственной службы статистики Украины. URL: http://www.ukrstat.gov.ua/ (дата обращения: 17.05.2018). 5. Экспорт и импорт Украины в 2017 г. URL: https://inform-ua.info/ economics/1519212055-ksport-y-ymport-ukrayn-v-2017-hodu-tolko-tcyfr (дата обращения: 17.05.2018).

38 LUBOV KRAVCHENKO

A MODEL OF THE INNOVATIVE AND LOGISTIC DEVELOPMENT OF THE EXPORT POTENTIAL OF ENTERPRISES

Author affiliation. Lubov Kravchenko ([email protected]), Ph. D. in Economics, Certified Auditor for Quality Management System ISO9001 / 2008, Department of Business Management and Foreign Economic­ Activity, Mykolaiv V.O. Sukhomlynskyi National University, Ukraine, Mykolaiv, ul. Spaskaya, 24, +380507576949.

Abstract. The article analyses Ukraine’s foreign trade indicators and export potential. The author examines the instability of the existing model of the foreign economic activity of Ukraine and presents a model of the innovative and logistic development of the export potential of the country’s enterprises that helps increase its competitiveness in the world market.

Keywords: export potential, foreign economic activity, paradigm, innovative and logistic development, integral logistic paradigm, technological paradigm, ana­ lytical paradigm.

UDC 334.02

Статья поступила в редакцию 02.03.2018 г.

39 YULIYA CHAIKOUSKAYA

THE ROLE OF THE INSTITUTE FOR FREE ECONOMIC ZONES IN THE DEVELOPMENT OF THE CHINESE ECONOMY

Abstract. Free economic zones have become a significant factor in the deve­ lopment of China’s economy. Creation and development of FEZ attract foreign in- vestors to the economy of the country and it’s also an effective form of stimulating economic activity by providing to them a preferential treatment. Various organi- zations are successfully created and they continue to successfully function. New mechanisms are applied to their management. This article presents an analysis of the statistical data characterizing the activity of FEZ in China and examines cur- rently applied models of the zones management.

Keywords: free economic zone (FEZ), investment policy, preferential treat- ment, scientific and technological progress, foreign trade, China.

UDC 339.97

Yuliya Chaikouskaya ([email protected]), PhD, associate professor of the Department of Marketing, Institute of business of the Belarusian State University (Minsk, Belarus). +375296118018.

I. The need to accelerate the reform processes in the Chinese economy and stabilize the rate of its growth has become one of the main tasks of the country’s government. The solution to this problem was correlated with the identification of the most optimal ways of developing individual regions and ensuring the attractiveness of the Chinese economy. China’s successful experience in this matter has shown the whole world that free economic zones are an effective tool for the development of individual regions. (Чайковская, 2017, с. 97.) Free economic zones have become a significant stimulus of scientific and technological progress, the implementation of China’s effective scientific, innovation and investment policies. This is due to the fact that various scientific organizations and associations are successfully created and functioning in the territory of modern FEZs and that new mechanisms and opportunities are being implemented in the management of FEZs for attracting investments in the development of priority science-intensive sectors of the economy directed at innovative, resource-saving, socially-oriented nature of economic activity. Creation and development of FEZ attract foreign investors to the country’s economy and is an effective form of stimulating economic activity. (Чайковская, 2003, с. 18.) Because of that it’s very important to analyze the results of the activities of free economic zones in China and assess their impact on the country’s economy, as well as the prospects of improving their activities in the modern economy of Belarus. FEZs also play a certain role in the development of integration processes, contributing to the international integration of regions, inter-regional and border cooperation (Ожигина, 2017, с. 135). 40 II. Currently in China, there are these main administrative and economic entities with preferential treatment (http://www.china-tjftz.gov.cn): yy 5 special economic zones: Shenzhen, Zhuhai, Shantou, Xiamen, Hainan; yy 219 zones of state-level technical and economic development in the cities of Beijing, Shanghai, Guangzhou, Tianjin, Dalian, Harbin, Chongqing, Hangzhou, Shenyang and other major cities; yy 146 of new and high-tech zones; yy 12 customs free zones in the cities of Tianjin, Dalian, Guangzhou, Ningbo, Zhangjiagang, Haikou, Xiamen, Fuzhou, Qingdao, Shantou, Zhuhai, Shenzhen; yy 16 state level zones of cross-border economic cooperation; yy 11 experimental free trade zones in the cities of central subordination of Shanghai, Tianjin, Chongqing and in the provinces of Guangdong, Fujian, Liaoning, Zhejiang, Henan, Hubei, Sichuan, and Shaanxi. Five special economic zones, established on the east coast of mainland China and on the Hainan Island in the early 1980s to attract foreign investment, now continue to play an important role in the development of the national economy (Table 1). In 2017, the total volume of their foreign trade increased by 7.4 % compared with 2016 to 3.8 trillion yuan, including exports – up to 2.2 trillion (+ 5.9 %), imports – up to 1.6 trillion (+ 9.6 %). The total share of FEZ in China’s foreign trade turnover was 13.7 % (–1 %). (Ministry of Science and Technology of China, 2018) Table 1 Foreign trade of the FEZ in China in 2017

Cost, million yuan Growth compared to 2016, % FEZ Goods Commodity Export Import Export Import turnover turnover Shenzhen 2 801 146 1 653 357 1 147 789 6.4 5.5 7.9 Xiamen 581 604 325 365 256 239 14.3 5.2 28.4 Zhuhai 299 012 188 298 110 714 8.6 4.4 16.4 Shantou 52 382 39 195 13 188 2.5 1.2 6.7 (January– November) Hainan 70 237 29 566 40 671 –6.5 110.4 –33.4 Total 3 804 381 2 235 781 1 568 601 7.4 5.9 9.6

According to the procedures operating in the FEZs, the administrations of the zones (management committees) enjoy the rights of provincial govern- ments in regulating their economy and developing an appropriate legal and regulatory framework. In particular, they are independent in the issues of bor- rowing funds in the world and domestic credit markets and placing bonds abroad within the limits provided by the central government. At the same time, they are responsible for their obligations by their own means. The established limit for foreign investment in projects independently approved by the FEZ is currently defined as 50 million dollars (previously – 30 million dollars). Investments of a foreign resident must be at least 25 % of the authorized capital in a new enterprise. In relation to resident enterprises of FEZ, a preferential income tax rate and five-year «tax holidays» with full or partial exemption from payment of this 41 tax are applied (the first two years – no tax is charged, the next three years – 50 % of the current rate). Prior to 2008, the preferential income tax rate was 15 % (for other Chinese companies outside the preferential zones at that time the rate was 33 %). In accordance with the requirements of the World Trade Organization, for the resident enterprises of the FEZ, a five-year transition period was in- troduced to new rates of this tax as of January 1, 2008: 18 % in 2008, 20 % in 2009, 22 % in 2010, 2011 – 24 %, since 2012 – 25 %. (Ministry of Science and Technology of China, 2018) This rule applies only to residents who were registered before March 15, 2007 and previously enjoyed a preferential tax rate of 15 %. With respect to new residents registered after that date, since January 1, 2008, a single profit tax rate of 25 % was introduced for all Chinese enterprises. For residents who previously enjoyed a preferential income tax rate of 24 % (residents of cross- border cooperation zones, «open» seaside cities), since 2008 the rate has been increased to 25 % (Турбан, 2012, С. 93). In relation to residents of FEZ, engaged in production, processing, repair, and foreign trade, a VAT rate of 17 % applies to the entire territory of the PRC. At the same time, VAT and customs payments are not levied on the import of production equipment and materials imported by a foreign resident to its share in the enterprise. The consumer tax (excise tax), personal income tax and other types of taxes that exist in the PRC, are paid in FEZ at the same rates as in the rest of the country. According to the decision of local administrations, export-oriented or high- tech enterprises may be granted non-tax incentives, for example, in the form of a reduction or complete exemption from payments for the use of land, water, electricity, gas, the Internet, rent of premises, The maximum lease terms for land plots for residents of FEZ are: yy For housing construction – 70 years; yy For industrial use, construction of science, health, education, culture, sports facilities – 50 years; yy For objects of trade, tourism, entertainment – 40 years; yy For complex use – 50 years. The leasehold right is granted after payment of the market value of the land plot, there is no levy for land rent. At the end of the lease, the contract can be renewed on an annual basis for an additional fee. Residents of FEZ have the right to purchase property in ownership. The real estate tax is paid in the amount of 1.2 % of its value, while renting – 12 % of the rent. When selling products in the Chinese market, FEZ residents, including enterprises with foreign capital, can act independently or through intermediary state companies. To set prices for their products, residents of the FEZ are must to take into account recommendations of local agencies that control prices. The prices for products should correspond with the prices for similar goods of other enterprises of the People’s Republic of China. The industrial park is one of the models for the development of FEZ. Chinese economist Liu Yun believes that: «industrial park is a special geographic region where the same type of enterprises are united in a certain territory, united in a group of enterprises with similar development goals and enjoying the established benefits». In the industrial park of a specific geographic region, through scientific planning, preferential policies, perfect management systems and integrated facilities, a certain economic environment

42 is formed that is favorable for the growth of enterprises. Industrial parks attract foreign companies, connect project, stock, personnel, technical and other necessary conditions and thereby create groups of enterprises relatively concentrated in a certain space. (China National High-Tech Industrial Development Zone, 2018) The Industrial Park is a kind of long-term project, a regional development program, a purposefully allocated area, where an excellent infrastructure is formed and industrial development is stimulated. With the deepening of economic globalization, China, in order to strengthen regional economic integration, has improved the model of the domestic industrial park to the level of international economic cooperation. Established in 1994, the joint «China-Singapore Industrial Park of Suzhou is the most vivid example of such cooperation». (Suzhou Industrial Park, 2018) China started to create zones of technical and economic development (ZTED) in 1984. In 2017 their number reached 219. Most of these zones are located in the eastern, most economically developed region of China. Their main goal is to attract investments for the development of high-tech industries. For that purpose, a tax procedures, similar to the FEZ, operates in the ZTED. In addition, the managing committees of the ZTED have been delegated the rights of provincial governments to approve investment projects. (Zones of technical and economic development of China, 2017) The most successful of the existing ZTEDs is the Tianjin zone of technical and economic development, established in 1984. Currently its area is 33 square kilometers. It has over 5,000 joint ventures with a total contract investment of more than $25 billion. Only Motorola and Samsung have in this facility more than 150 and 100 core resident enterprises, respectively. The main activities are the production of electronic communications (60 %), automotive (10 %), food (7 %) and pharmaceuticals (5 %) products. In the total volume of industrial products of the ZTED, the share of the scientific and technical component is 55 %. (Tianjin Development Zone, 2018) The successful operation of the Tianjin ZTED is facilitated by a clear and fairly simple scheme of administrative management. The current version of the provisions on this area was adopted by the Assembly of People’s Representatives of the city of Tianjin in 2003. According to the document, the governing body of the ZTED is a steering committee, which main functions include: yy Development and implementation of advancement plans for the zone; yy Development of the budget of the zone, implementation of accounting and controls within its competence; yy Setting rates for the use of infrastructure facilities; yy Management in the field of land use, construction, real estate; yy Consideration and approval within the territory of the zone of investment projects within the competence of the city government; yy Administrative management of human resources, protection of legal rights and interests of personnel working in the enterprises of the zone; yy Development of administrative rules and control over their implementation; yy Control of compliance with the legislation by local residents; yy Support and coordination with the territorial bodies of the departments of the State Council of the People’s Republic of China operating in the zone (customs, tax service, trade control, police, court, social protection organizations).

43 In addition, the committee monitors the issues of land lease, assignment of land use rights, registration and issuance of relevant documents. The regulations set for the committee specific deadlines for considering current issues from residents within five business days. In certain cases, this period can be extended to eight days with a mandatory written response. The organizational structure of the committee, which is typical for all BSTPs, includes: yy Management of economic development; yy Management of trade development; yy Management of environmental protection; yy Management of construction; yy Management of human reserves; yy Management of scientific and technical development; yy Management of social development; yy Management of planning; yy Management of finances. The ZTED activities are provided by the development corporations of the zones under the management committees, which include separate companies that manage water, electricity, heating, gas, transport and landscaping. (Tianjin Development Zone, 2018) In accordance with the concept of innovative development of China, the zones of new and high technologies (ZNHT) have become widespread. Unlike the zones of the previous type, ZNHT have a narrower scope of scientific and technical and production activities, limited to the following areas: yy Electronic and information technologies; yy Biotechnology and technology of new medications; yy New materials and technologies for their implementation; yy Aerospace technologies; yy Modern technologies of processing of materials; yy Fishing technology; yy Nuclear technologies; yy Energy saving technologies and new energy sources; yy Technologies of environmental protection; yy Modern agricultural technologies; yy Other technologies that can be used in the modernization of traditional industries. In mid-year of 2017, the Ministry of Science and Technology of the PRC published the «Program for the Development of State Industrial Zones for the Development of New and High Technologies for the Period of the 13th Five-Year Plan». According to the data of the Ministry, there are currently 156 registered state new and high technology zones, which received revenues of 25.37 trillion. RMB and net profit of 1.6 trillion yuan. ZNHTs maintained an average annual growth rate of 17.4 %, the level of value added in the industry of ZNHTs was 25.4 %, the rate of net profit 6.3 %. The share of new products in total sales revenue was 30.8 %. Of the total number of ZNHTs 63 zones showed revenue of more than 100 billion yuan, 10 zones showed revenue growth above 20 %. At the moment, 156 ZNHTs operated 31,160 high-tech enterprises, accounting for 40.9 % of the total number of such enterprises in China. (National list of industrial development zones of high technology, 2018) The program sets the following goals for the development of the ZNHTs for 2016–2020: an increase in the number of state ZNHTs to 240, the growth 44 rate of the number of annually registered enterprises is no less than 15 %, the share of expenditures on R&D of total GDP – at least 6.5 %, the sphere of science-intensive services – up to 25 % of GDP, labor productivity growth – at least 60 %. To achieve these goals, a number of measures are planned to increase the innovation potential, optimize the infrastructure for the continuous support of start-ups, consolidate innovative personnel, prepare competitive market participants, improve the financing mechanisms for scientific and technical research, create innovative production systems, accelerate the creation of new clusters of scientific and technical manufacturers, expansion of the influence of Chinese producers in global production chains and reform of institutional arrangements. Currently, 43 free trade zones (FTZ) operate in the PRC. The most active are the zones in the cities of Shanghai and Tianjin, as well as three zones in the city Shenzhen (Futian, Shatoujiao, and Yantian). (Ministry of Science and Technology of China, 2018) In accordance with the current customs procedure of the FTZ, when importing foreign goods, including for the needs of resident enterprises, customs payments are not levied, import licenses are not required. At the same time, customs payments and VAT are paid for the supply of products from FTZ to other cities of the PRC, but are not levied when exporting abroad. In addition, foreign enterprises-residents of FTZ use the same tax and administrative preferences as in the FEZ. In order to simplify the organization of activities of zone residents, the management committees of the FTZ are authorized to establish and register local import-export trading companies, financial, legal and insurance companies. The most successful example of Chinese zones of this type is considered to be the Waigaoqiao FTZ in Shanghai. During 2015, the volume of foreign trade operations of the zone amounted to 95.9 billion dollars (–2.5 %) or 40 % of foreign trade of all FTZs of China. One of the main activities of the Waigaoqiao zone is the processing of incoming goods and the development of a warehouse system. In the zone there are 100 modern logistics enterprises. The zone is also known for its success in improving the electronic customs clearance system, as a result of which it was possible to organize a round-the-clock mode of operation of the local customs office and shorten the time for processing the goods up to several hours. (China (Shanghai) Pilot Free Trade Zone, 2018) Currently, 16 zones of cross-border economic cooperation (CBEC) of the state level are operating in China, which are created for the development of the economy of the border regions of the country on the basis of expanding direct trade relations with neighboring states. Four zones operate in the regions bordering Russia: in the cities of Heihe, Suifenhe (Heilongjiang Province), Manzhouli (Inner Mongolia Autonomous Region) and Hunchun (Jilin Province). In Chinese CBEC is encouraged, above all, activities of enterprises for the production of agricultural, electrical and textile products for export. Until 2008, local residents enjoyed a preferential income tax rate of 24 %. Since 2008 it has been canceled, and the universal rate for the country is 25 % has been implemented. The system of «tax holidays» in the CBEC is similar to the FEZ. At the same time, small enterprises specializing in trade with neighboring countries pay 50 % of customs duties and 50 % of VAT.

45 At the end of 2013, China officially opened the first Shanghai Experimental Free Trade Zone (EFTZ). In March 2015, a decision was made to create the Tianjin, Fujian and Guangdong FTZs, and in August 2016 – the formation of the third stage of the said categories in Liaoning, Zhejiang, Henan, Hubei, Sichuan, Shaanxi provinces, as well as in the city of central subordination Chongqing. Thus, the number of experimental FTZs in the PRC reached 11. (China (Shanghai) Pilot Free Trade Zone, 2018) Each of these zones has its own specialization. Thus, the main goal of the zone in Liaoning Province is to promote the revitalization of the old industrial areas of the Northeast of China, in Zhejiang Province – acceleration of the development of the Zhoushan Port Bond Zone, in Henan Province – promotion of transportation ways in the Southeast provinces of China, Shaanxi – promotion of the implementation of the concept of «One Belt, One Way», in the provinces of Hubei, Sichuan and Chongqing – promotion of the economic development of the respective regions. The main feature of EFTZ is the creation of favorable conditions for the inflow of investments from abroad due to a more liberal order of administrative regulation of the activities of foreign investors. So, in the Shanghai zone, on a temporary basis, compliance with the certain articles of the main regulatory documents of the PRC have been stopped – those articles regulate use of foreign capital on the territory of the country. A number of service industries has been opened for foreign companies, including: banking, medical insurance, leasing, maritime transport, telecommunication services, use of gaming machines and devices, tourism, job agencies, investment services, construction and design, entertainment industry, medical and educational services. According to the PRC statistics, 6841 enterprises with foreign participation were established in the eleven FTZs in 2017, and 99.2 % of them with application of the registration procedure. The actual volume of foreign investment amounted to 103.9 billion yuan (an increase of 18.1 % compared to 2016, 10 % higher than the average growth rate of foreign investment in the country). (Ministry of Science and Technology of China, 2018) Despite extensive experience in the development of special economic zones, in China there is still no single legislative act regulating their activities. Decisions about establishment of individual zones have been made and are still made by the State Council of the PRC with the producing of separate documents. Specific provisions on the zones are approved by meetings of people›s representatives of the respective provinces, autonomous regions, cities of central subordination. General coordination of activities for the development of zones is entrusted to a special interdepartmental commission headed by a representative of the State Council of the People’s Republic of China in the rank of vice-premier. The commission includes representatives of the Ministry of Finance of the People›s Republic of China, the Ministry of Construction of the People›s Republic of China, the Ministry of Land Resources of the People’s Republic of China, the Main Customs Board of the People›s Republic of China, the Office of Currency Control of the PRC, and law enforcement agencies. The Ministry of Commerce of the PRC, which serves as the secretariat of the commission, is also involved with these procedures. Currently applied models of zone management: 1. Model of the State Committee for Management of FEZ. The Committee is an authorized body of the local people›s government, provided with 46 administrative powers in accordance with the Regulations on the Committee for the Management of FEZ. The given committee, representing the corresponding local government, carries out complex management of FEZ and can create the bodies of functional management. 2. Corporate governance model (Shekou Industrial Zone, Shenzhen City). Assumes creation of a specialized company for the design, development and management of FEZ. The management company implements infrastructure development and at the same time implements some administrative powers delegated by the local government (for example, approval of investment projects and other public services). 3. Model of the administrative-territorial unit (Pudong Xinqiu district in Shanghai). The FEZ is given the status of an administrative-territorial unit of the first level, the government of which provides integrated management of the FEZ. It is usually used in cases when the whole territory of a city or a district is fully included in the FEZ. 4. Association of the FEZ management committee and administrative unit of the territorial unit (typical for the classical FEZ – Shenzhen, etc.). The advantage of this model is that it also solves the problem of administrative legal personality and is optimal for coordination with other levels of power. The drawback is in an overly large territory, which under certain circumstances can lead to a lack of financial opportunities, an excessive increase in social obligations and the transformation into an ordinary administrative and territorial unit devoid of financial resources for economic development. 5. Outsourcing of management. Management of small-sized economic development zones, in view of the lack of experience on the ground, is entrusted to the management companies of well-known technoparks in China. Thus, the management company of the first in China Technopark «TusPark» at Tsinghua University (Beijing) also manages the «TusCity» technology parks in the cities of Nanjing, Suzhou, Yangzhou, Fuzhou, Zhengzhou, Guangzhou, Chongqing and Hefei. On the basis of the agreement, such external management companies carry out complex management of the zone and receive a part of the profit from its activities. 6. The associated control system (area «Binhai Xinqiu District» in the r. T Yanjing). Used in the case of functioning in the same administrative- territorial entity (district, city), several zones of economic development, the operation of which affects several departments or levels of local administration. The committees for managing such integrated economic areas mainly deal with the organization, coordination and stimulation of cooperation between local authorities, territorial divisions of government bodies and investors, whereas their administrative powers are significantly inferior to other models. (Ministry of Science and Technology of China, 2018) III. In conclusion, it can be noted that the creation and development of the FEZ over the past 20 years has spread widely throughout the world. However, no country could replicate the success of Chinese FEZ, including Belarus. (Чайковская, 2006, с. 204) This is due to the difference in the levels of economies, state politics and national characteristics, but at the same time, systemic research and competent use of Chinese experience can simplify the issue of reforming them when a Belarus joins the World Trade Organization and significantly increase the efficiency of the Belarusian FEZ. 47 Books and electronic publications on the Internet

1. China National High-Tech Industrial Development Zone. (2017). URL: https://zh.wikipedia.org/wiki/%E5%9B%BD%E5%AE%B6%E7%BA% A7%E9%AB%98%E6%96%B0 % E6% 8A% 80% E6% 9C% AF% E4% BA% A7% E4% B8% 9A% E5% BC% 80% E5% 8F% 91% E5% 8C% BA (last checked 5.05.2018). 2. China (Shanghai) Pilot Free Trade Zone. (2017). URL: https://baike. baidu.com/item/%E4%B8%AD%E5%9B%BD%EF%BC%88%E4%B8%8A%E6 %B5%B7 % EF% BC% 89% E8% 87% AA% E7% 94% B1% E8% B4% B8% E6% 98% 93% E8% AF% 95% E9% AA% 8C% E5% 8C% BA / 7272881 (last checked 8.05.2018). 3. Ministry of Science and Technology of China. URL: http://www.china- tjftz.gov.cn (last checked 1.06.2018). 4. Zones of technical and economic development. (2017). URL: http:// www.xinhuanet.com (last checked 2.05.2018). 5. National list of industrial development zones of high technology. (2017). URL: http://www.most.gov.cn/gxjscykfq/gxjsgxqml (last checked 5. 05. 2018). 6. Suzhou Industrial Park. (2018). URL: http://www.sipac.gov.cn/ (last checked 5.05.2018). 7. Tianjin Development Zone. (2017). URL: http://www.teda.gov.cn/ (last checked 4.05.2018). 8. Ожигина, В.В. (2017). Многоуровневое экономическое интеграци- онное проектирование и интеграционная политика в современных ус- ловиях / В.В. Ожигина // Белорусский экономический журнал. – 2017. – № 2 (79). – С. 129–143. 9. Турбан, Г.В. (2012). Трансформация развития свободных экономи- ческих зон в Китае / Г.В. Турбан, Го Шухун // Проблемы развития внеш- неэкономических связей и привлечения иностранных инвестиций / Сбор- ник научных трудов. – Донецк: ДонНУ, 2012. – часть 2. С. 91–95. 10. Чайковская, Ю.В. (2006). Роль института свободной экономической зоны как «полюса роста» в переходной экономике Республики Бела- русь. Проблемы современной экономики и институциональная теория / Ю.В. Чайковская // Научные труды Донецкого национального техниче- ского университета. Серия: экономическая. – 2006. – № 103-2. – С. 203–207. 11. Чайковская, Ю.В. (2017). Становление экспортной политики госу- дарства в процессе развития современного Китая / Ю.В. Чайковская // Oikonomos: Journal of Social Market Economy. – 2017. – № 2 (8). – С. 97–106. 12. Чайковская, Ю.В. (2003). Экономический механизм функциониро- вания свободных экономических зон в переходный период: автореф. дис. канд. эк. наук: 08.00.01 / Ю.В. Чайковская; БГУ. – Мн., 2003. – 40 с.

48 Ю.В. ЧАЙКОВСКАЯ

РОЛЬ ИНСТИТУТА СВОБОДНЫХ ЭКОНОМИЧЕСКИХ ЗОН В РАЗВИТИИ КИТАЙСКОЙ ЭКОНОМИКИ

Аннотация. Свободные экономические зоны стали значительным факто- ром развития экономики Китая. Создание и развитие СЭЗ позволяет привле- кать иностранных инвесторов в экономику страны и является эффективной формой стимулирования экономической активности посредством предостав- ления преференциального режима. На территории китайских СЭЗ успешно создаются и функционируют различные организации, в управлении которых применяются новые механизмы. В статье представлен анализ статистических данных, характеризующих деятельность китайских СЭЗ и рассмотрены при- меняемые на сегодняшний день модели управления зонами.

Ключевые слова: свободная экономическая зона (СЭЗ), инвестиционная политика, преференциальный режим, научно-технический прогресс, внеш- няя торговля, Китай.

УДК 339.97

Чайковская Юлия Валерьевна ([email protected]), кандидат эконо- мических наук, доцент кафедры маркетинга, Институт бизнеса БГУ, Республика Беларусь, Минск, ул. Московская, 5. +375296118018.

Статья поступила в редакцию 11.04.2018 г.

49 В.В. ОЖИГИНА

ЗОНЫ СВОБОДНОЙ ТОРГОВЛИ СЕРБИИ: ОПЫТ ПРОЕКТИРОВАНИЯ И ПЕРСПЕКТИВЫ ДЛЯ ЕАЭС И УКРАИНЫ

Аннотация. В статье на основе анализа зон свободной торговли (ЗСТ) Сербии c ЦЕССТ, ЕС, ЕАСТ, Турцией, Россией, Беларусью и Казахстаном, переговоров с ЕАЭС и Украиной, выявлены причины, особенности и послед- ствия формирования интеграционной системы и интеграционной политики Сербии, даны рекомендации для ЕАЭС и Украины по проектированию ЗСТ с Сербией. Показано, что причинами выбора Сербией интеграционной по- литики стали географическая, культурная и историческая общность, геопо- литический статус, общие проблемы и диверсификация. Среди особенностей выделены разнонаправленность, немногочисленность и неглубокий характер ЗСТ, не всегда способствующих структурным изменениям в промышленно- сти, росту внутриотраслевой торговли и производственной кооперации, по- этому при проектировании ЗСТ ЕАЭС и Украины с Сербией важно преду- смотреть механизмы, их стимулирующие.

Ключевые слова: зона свободной торговли, международная экономи- ческая интеграция, Европейский союз (ЕС), Центрально-Европейское согла- шение о свободной торговле (ЦЕССТ), Евразийский экономический союз (ЕАЭС), Сербия, Украина.

УДК 339.92

Ожигина Вера Владимировна ([email protected]), кандидат эко- номических наук, докторант, доцент кафедры мировой экономи- ки Белорусского государственного экономического университета, Минск, пр. Партизанский 26, к. 229, + 375 17 209-88-39

Введение

Сербия имеет зоны свободной торговли (ЗСТ) с развитыми, развиваю- щимися и транзитивными экономиками, осуществляя разнонаправлен- ную интеграционную политику. В теоретическом плане интересны ее под- ходы к заключению ЗСТ со странами ЕС и ЕАСТ с одной стороны и СНГ (Россией, Украиной, Беларусью, Казахстаном, Молдовой) – с другой. Ин- тересно проектирование ЗСТ со странами «береговой зоны» – Турция и Западные Балканы (ЦЕССТ). Практический интерес обусловлен тем, что в 2011 г. Сербия начала переговоры о ЗСТ с Украиной, в 2016 – ЕАЭС. В литературе раскрыты тенденции социально-экономического разви- тия, внутренней (Пантович 2016) и внешней политики Сербии (Манойло- вич 2016), ее торгово-экономические связи (Тропинин и Тропинин 2017), в т.ч. с ЦЕССТ (Максакова 2014), Турцией (Лобанов и Шахов 2017), ЕАСТ (Ожигина и Петрушкевич 2016), ЕС (Пантович 2016), ЕАЭС (Арляпова 2015) и Россией (Максакова 2014), противоположно оцениваемые как аль- тернативные или взаимодополняемые (Зоркина и Мозель 2016). Рассмо- 50 трена политика России, ЕС и Турции на Западных Балканах (Максакова 2014; Лобанов и Шахов 2017). ЗСТ Сербии детально не исследованы, но некоторые из них затронуты в публикациях (Максакова 2014; Пантович 2016; Мошкова и Морозова 2017). Теоретические основы интеграционного проектирования раскрыты в публикациях автора статьи (Ожигина 2017). Цель статьи – охарактеризовать все ЗСТ Сербии, ее торгово-экономи- ческие отношения с партнерами по ЗСТ, определить особенности и при- чины проектирования интеграционной системы и политики Сербии, разработать рекомендации по ЗСТ Сербии с ЕАЭС и Украиной.

Сербия в мировой экономике

Сербия – небольшое государство Юго-Восточной Европы и Запад- ных Балкан с населением 8,8 млн чел. в 2016 г. (0,12 % мирового), зани- мает 88407 км2. Через нее проходят международные авто- и железные дороги, соединяющие Западную и Центральную Европу с Ближним Вос- током, Азией и Африкой. Центральное место на Дунае обеспечивает речное сообщение с Германией, Австрией, Словакией, Молдовой и Укра- иной. Кроме стран ЦЕССТ к Сербии географически близко расположе- ны страны ЕС (Греция, Хорватия, Болгария, Румыния, Словения, Вен- грия) и Турция. Сербия – государство с высшим средним уровнем дохода на душу населения, если руководствоваться классификацией Всемирного банка (upper middle income). В 2016 г. ВВП составил 45 млрд долл. (0,06 % миро- вого), экспорт товаров и услуг – 21 (0,1 %), импорт – 24 (0,1 %), исходящие накопленные ПИИ – 3 (0,01 %), входящие – 30 (0,1 %). По ВВП на душу на- селения (5104 долл. США) она заняла 110 место в мире, по экспорту това- ров и услуг – 71, исходящим ПИИ – 73. Экономический рост – 3 % в год, инфляция – 1,1 %, безработица – 14,4 % (UNCTADStat 2018). По индек- су ведения бизнеса (Doing Business Index) она заняла 43 место, экономи- ческой свободы (Economic Freedom Index) – 80, глобальной конкуренто- способности (Global Competitiveness Index) – 78, человеческого развития (Human Development Index) – 66, глобальному инновационному (Global Innovation Index) – 62. Несмотря на последствия санкций и бомбардировок, в Сербии со- хранилось развитое сельское хозяйство (8,6 % ВВП) и промышленность (31,7 % ВВП, в т.ч. 18,2 % – обрабатывающая): машиностроительная, до- бывающая (уголь, нефть, газ, медь, золото, бокситы, железо), металлур- гическая, топливно-энергетическая, пищевая, фармацевтическая, тек- стильная, мебельная. Сербию относят к возникающим промышленным экономикам, нетто-экспортерам электроэнергии и продовольствия. Страна богата водными, земельными и лесными ресурсами. В экспорте Сербии в 2016 г. 69,3 % пришлось на промышленные товары: 30,2 % – машиностроительные (транспорт, силовые агрегаты, оборудование, электро-, спец- и военную технику), 8,9 % – химические (пластик, медикаменты, парфюмерию), 5,4 % – текстиль и обувь, 3,4 % – металлургические, 21,4 % – прочие (мебель, бумагу, картон, резину). Око- ло 20 % занимает продовольствие: пшеница, кукуруза, соя, овощи, фрук- ты (сливы, малина, яблоки), табак, вино, растительное масло, напитки, сахар. Вывозятся руды и металлы – 5,2 %, нефтепродукты – 2,6 %. Доля высокотехнологичного экспорта – 12,6 %, среднетехнологичного – 33,5 %.

51 В экспорте услуг доминируют туристические (23 %), транспортные (23 %), телекоммуникационные (16 %) и компьютерные (12 %). Сербия обеспе- чивает 1,8 % мирового экспорта фруктовых консервов, 1,2 % – кукуру- зы, 1,1 % – табака, 0,9 % – взрывчатых веществ, 0,8 % – пшеничной муки. Импорт на 73,5 % состоит из промышленных товаров, включает нефть и газ – 10,6 % импорта, продовольствие – 8,4 %, руды и металлы – 5,7 % импорта. В импорте услуг доминируют туристические (29,6 %) и транс- портные (26,2 %). По данным ЕБРР (Transition Report… 2017) в Сербии улучшились ус- ловия для бизнеса, но рационализация госуправления и реструктуриза- ция государственных предприятий (ж/д и авиа-транспорт, энергетика, газовая отрасль, телекоммуникации) идет медленно, требуется сокра- щение налогов, улучшение судебной системы и процедур банкротства/ ликвидации, дисциплины исполнения контрактов, практики госзаку- пок и кредитования. Среди проблем в экономике Сербии также можно отметить неконвертируемость валюты, утечку умов, старение населения и приток беженцев. Также страна пока не является членом ВТО и ведет переговоры с 2005 г.

Участие в зонах свободной торговли

Первым и единственным «соглашением частичного охвата» (Partial Scope Agreement)1 с участием Сербии стал Протокол по торговым пере- говорам, ПТП (Protocol on Trade Negotiations, PTN), подписанный в Ко- митете по торговым переговорам между развивающимися странами в 1971 г. для стимулирования сотрудничества и торговли между ними. Участники: Бангладеш, Бразилия, Египет, Израиль, Мексика, Пакистан, Парагвай, Перу, Р. Корея, Сербия, Тунис, Турция, Уругвай, Филиппи- ны, Чили. Ранее участвовали Румыния, Югославия, Греция, Индия и Ис- пания. Протокол принят по Оговорке о правах по ГАТТ от 28 ноября 1979 г. L/4903 «Дифференциальный и более благоприятный режим, взаимность и более полное участие развивающихся стран», разрешающей невзаим- ные преференции развитых стран для развивающихся и наименее раз- витых, а также взаимные «соглашения частичного охвата» между разви- вающимися. Он регулирует снижение тарифов на ряд товаров из позитивного спи- ска (ст. 1–3, прил. В), правила происхождения с критериями добавленной стоимости и изменения кода товара (ст. 10, прил. А). Во взаимной тор- говле разрешены защитные (ст. 13) и меры при проблемах платежного баланса (ст. 11), антидемпинговые, компенсационные и технические не упомянуты. Регулируется вступление новых стран (ст. 14) и разрешение споров путем консультаций и предложений на высшем уровне (ст. 12). По ПТП Югославия установила концессии на 46 товаров, включая фрук- ты, овощи, рыбу, удобрения, ковры, железо, сталь (RTA-IS 2018). После распада Югославии Сербия осталась членом ПТП и приняла на себя ука- занные обязательства.

1 Соглашение частичного охвата является одним из видов ССТ, которое предполагает лишь частичное устранение торговых барьеров между страна- ми: устранение таможенных тарифов только для отдельных товаров или от- раслей либо только снижение, но не полное обнуление тарифов. 52 Доля 14 стран ПТП в экспорте Сербии выросла с 1,1 до 2,9 % в 2008– 2016 годах (экспорт – в 3,6 раза), в импорте – с 3,8 до 5,9 % (в 1,3). Основ- ные партнеры: Турция (2,8 % торговли), Республика Корея (0,4 %) и Еги- пет (0,3 %). Сербия участвует в ЦЕССТ; 2 многосторонних ЗСТ «страна-блок» c ЕС и ЕАСТ, ведет переговоры с ЕАЭС; 4 двусторонних ЗСТ «страна-страна» с Россией, Беларусью, Турцией и Казахстаном, ведет переговоры с Ираном и Украиной. Эти соглашения Сербии являются региональными, за исклю- чением ЦЕССТ и ЗСТ со странами ЕАЭС и Украиной, которые относят- ся к межрегиональным. В 2009 г. была попытка заключить ЗСТ с Ираном, которая не увенчалась успехом, хотя был взаимный интерес в совместном производстве удобрений, военной техники и медикаментов, переработ- ке нефти и сельхозпродукции, строительстве инфраструктуры (табл. 1). Таблица 1 ЗСТ с участием Сербии

Доля Доля Доля Доля Вступило экспорта импорта экспорта импорта Партнер Подписано в силу Сербии Сербии партнера партнера 2008 2016 2008 2016 2008 2016 2008 2016 ПТП 08.12.1971 11.02.1973 1,07 2,85 3,81 5,88 0,07 0,07 0,01 0,04 Россия 28.08.2000 03.01.2006 5,02 5,35 15,27 7,85 0,27 0,27 0,19 0,46 ЦЕССТ 19.12.2006 01.05.2007 29,18 17,84 5,53 3,99 3,95 3,51 5,65 5,46 01.02.2009 (товары) ЕС 29.04.2008 58,21 66,16 55,70 63,06 0,24 0,26 0,10 0,19 01.09.2013 (услуги) ЕАСТ 07.12.2009 01.10.2010 1,04 0,90 1,18 1,28 0,08 3,51 0,03 0,05 Беларусь 31.03.2009 31.03.2009 0,14 0,21 0,14 0,25 0,13 0,17 0,06 0,27 Турция 01.01.2009 01.09.2010 0,41 1,81 1,91 3,47 0,56 0,59 0,03 0,15 Казахстан 07.10.2010 10.01.2012 0,11 0,16 0,11 0,28 0,003 0,003 0,04 0,09 Переговоры Иран 0,35 0,08 0,04 0,03 0,01 0,01 0,05 0,02 с 06.03.2009 Переговоры Украина 1,88 0,52 2,89 1,16 0,83 0,43 0,10 0,27 с 10.11.2011 Переговоры ЕАЭС 5,28 5,81 15,54 8,64 0,23 0,24 0,16 0,39 с 30.09.2016

Также Сербия и Черногория имела 8 двусторонних ЗСТ с членами ЦЕССТ, но они утратили силу после обновления ЦЕССТ в 2006 г.: с Ма- кедонией (1996, 2005), Боснией и Герцеговиной (2002), Албанией (2003), Болгарией (2003), Молдовой (2003), Румынией (2003) и Хорватией (2004). Из табл. 1 и рис. 1 видно, что основными партнерами Сербии оста- лись те, с которыми есть ЗСТ: ЕС, ЦЕССТ и Россия. Но доля России по импорту и ЦЕССТ по экспорту и импорту упала. В топ-20 также по- пали США, в торговле с которыми Сербия подпадает под Глобальную си- стемы преференций / ГСП (более 4600 позиций, корректируемых дваж- ды в год, включая продовольствие, сырье, промышленные товары, кроме текстиля, кожи, обуви), и Китай. Также Сербия входит и в ГСП Японии. 53 Рис. 1. Топ-20 стран-партнеров Сербии по доле в товарообороте, %

Таблица 2 Содержание ССТ Сербии - Содержание ЕС стан ПТП ЕАСТ Казах Россия ЦЕССТ Турция Беларусь Тарифные квоты + + + + Количественные ограничения + + + + Правила происхождения + + + + + + + + критерий об изменении тарифной класси�- + + + + + фикации региональный критерий добавленной стои�- + + + + + + + + мости, % спецправила для отдельных товаров + + + + и минимальные кумуляция для стран-участниц, третьих + + + + + + + стран Экспортные тарифы и сборы + + Экспортные ограничения + + + Санитарные, фитосанитарные меры; + + + + + + + техбарьеры Защитные меры; меры по платежному ба- + + + + + + + + лансу Антидемпинговые и компенсационные меры + + + + + + + Субсидии (товары) + + + + Торговля услугами + + + Либерализация инвестиций + + Защита/поощрение инвестиций + + + Исключения (общие, для безопасности) + + + + + + + Вступление, расширение + + + Урегулирование споров + + + + + + + + Интеллектуальная собственность + + + + + + + Госзакупки; конкуренция, монополии + + + + и госпредприятия Окружающая среда; миграция труда + + Электронная коммерция +

54 ЗСТ Сербии со странами ЕАЭС и Турцией отнесем к I поколению, т.к. они касается только торговли товарами. Это обусловлено промышлен- ным и аграрным характером экономик. ЗСТ II поколения с ЕС, ЦЕССТ и ЕАСТ также регулируют торговлю услугами, поощрение инвестиций, вводят особые правила торговли по отраслям, запрещают количественные и экспортные барьеры, больше внимания уделяют защите объектов ин- теллектуальной собственности (ОИС) и разрешению споров. Соглашение с ЕС и ЦЕССТ вводит режим наибольшего благоприятствования и нацио- нальный режим, защиту и либерализацию взаимных инвестиций; отме- ну экспортных пошлин. В ЗСТ с ЕС и ЕАСТ включены вопросы эколо- гии и труда, ЦЕССТ – электронной торговли. В Соглашении о свободной торговле (ССТ) с ЕС, ЦЕССТ, ЕАСТ и Турцией регулируются госзакупки, конкуренция, госмонополии и предприятия, тарифные квоты (табл. 2).

Сербия в Центрально-Европейском соглашении о свободной торговле

Наряду с Сербией ЦЕССТ включает Албанию, Боснию и Герцегови- ну, Македонию, Молдову и Черногорию. По количеству населения и тер- ритории Сербия превосходит их, и вместе с Македонией и Черногорией лидирует в ЦЕССТ по ВВП на душу населения. Первое ЦЕССТ возникло 21 декабря 1992 г., а 1 июля 1994 г. там на- чалось создание ЗСТ. В обновленном ЦЕССТ 2006 г. ЗСТ была дополне- на элементами интеграции рынков услуг и капитала. Поменялся состав: большинство прежних членов в 2004 г. вступило в ЕС, Болгария и Румы- ния ушли в 2007 г. А в ЦЕССТ вступили Балканские страны, имевшие сеть 32 двусторонних ЗСТ между собой, заключенных в 2002–2005 гг. в рамках Пакта стабильности для Юго-Восточной Европы (ПСЮВЕ), и решившие до 2010 г. объединить эти соглашения в рамках единой ЗСТ, соответству- ющей нормам ВТО. Соглашение регулирует тарифные, количественные, технические, са- нитарные, фитосанитарные, антидемпинговые, компенсационные и за- щитные меры; платежи и налоги; госзакупки; разрешение споров; рас- ширение и либерализацию торговли услугами; введение справедливого, стабильного и предсказуемого режима для ПИИ; защиту ОИС, гармони- зацию правил конкуренции и господдержки. Новое ЦЕССТ соответствует обязательствам перед ЕС и содействует созданию Евро-Западно-Балканской зоны диагональной кумуляции пра- вил происхождения, где товар с достаточной переработкой и совокуп- ным добавлением 51 % стоимости в ЦЕССТ, ЕС, ЕАСТ и Турции пользу- ется режимом свободной торговли. Сербия последней ратифицировала ЦЕССТ-2006 в сентябре 2007 г. после принятия Плана действий по регулированию табачной отрасли. Выровнен акциз на сербские и иностранные сигареты с 1 января 2008 г. и повышена пошлина с 15 % до 57,6 % на 2008–2012 гг.. Компаниям раз- решено приобретать до 20 % зарубежного сырья. Тем самым Сербия со- хранила чувствительную табачную отрасль как исключение из свободы торговли в ЦЕССТ. За 2008–2016 гг. доля взаимного экспорта стран ЦЕССТ в их общем экспорте упала с 20 до 14 %, доля ЦЕССТ в товарообороте Сербии – с 13 до 10 % (рис. 2–3). Экспорт Сербии в ЦЕССТ упал в 1,2 раза – с 3,2 до 55 2,6 млрд долл. (за счет Черногории, Боснии и Герцеговины), импорт – в 1,6 раза, с 1,2 до 0,8 (за счет Черногории, Македонии, Молдовы, Боснии и Герцеговины). Но ЦЕССТ остался для Сербии вторым по значимости после ЕС и одним из немногих рынков, с которым у нее положительное торговое сальдо. На Сербию приходится 87 % взаимного и 49 % внешне- го экспорта ЦЕССТ.

Рис. 2. Экспорт Сербии в ЦЕССТ, тыс. долл. США

Рис. 3. Импорт Сербии из ЦЕССТ, тыс. долл. США

Основными торговыми партнерами Сербии в ЦЕССТ являются Бос­ ния и Герцеговина, Македония и Черногория – 49, 23 и 23 % товарообо- рота (рис. 4).

Рис. 4. Доля стран в экспорте и импорте Сербии с ЦЕССТ, %

В торговле с ЦЕССТ преобладают продовольственные (35 % экспор- та и 23 % импорта) и промышленные товары (56 и 47 %) (рис. 5). В 2008–2016 гг. Сербии не удалось увеличить долю и стоимость своего промышленного экспорта в эту группу, что говорит о неразвитости про- изводственной кооперации. Доля промышленного экспорта во взаимном экспорте ЦЕССТ в целом вообще сократилась с 57 до 53 %.

56 Рис. 5. Структура торговли Сербии с ЦЕССТ, %

Из продуктов Сербия экспортирует пшеницу, кукурузу, муку – 8,7 %, вино и соки – 4,6 %, мясо – 3,9 %, растительное масло – 3,1 %, овощи и фрукты – 2,1 %, шоколад – 2,2 %, корма – 2 %, молоко и яйца – 1,9 %, си- гареты – 1,6 %, сахар – 0,9 %, рыбу – 0,2 %. Промышленный экспорт пред- ставлен химическими товарами – 12,8 % (эфирными маслами – 2,4 %, ла- ками и красками – 2,3 %, пластмассами – 2,2 %, медикаментами – 1,5 %), машиностроительными – 14,3 % (транспортными средствами – 3,7 %, промышленным оборудованием – 3,6 %, электротехникой, аппарата- ми и приборами – 2,5 %), энергетическими (нефтяными маслами, элек- тротокам, газом) – 5,7 %, металлургическими (плоским прокатом, желе- зом, сталью) – 4,5 %, текстилем и обувью – 3,2 %, мебелью – 2 %, бумагой и картоном – 2,6 %. Экспорт диверсифицирован – более 250 троичных групп по МСТК, в т.ч. средне – 15 % и высокотехнологичный – 18 %. Импорт менее диверсифицирован (230 позиций) и менее технологи- чен (6 % – средне- и 9 % высокотехнологичный). Ввозится продукция для переработки: сельхозсырье – 6,4 %, руды и металлы – 3 %, уголь, нефть, брикеты – 17 % (из Боснии и Герцеговины), овощи и фрукты – 7 %, дре- весина – 4 %, зерновые – 2 %, и др. Также ввозятся товары металлургии (железо, сталь, алюминий, трубы, плоский прокат из Боснии и Герцего- вины, Македонии) – 15,3 %, машины – 3,2 %, медикаменты – 3,4 %, тек- стиль – 2,4 %, мебель – 1,4 %, мясо – 1,4 %, посуда – 1,3 %. В 2014 на ЦЕССТ пришлось 13 % экспорта и 7,5 % импорта услуг Сер- бии, в 2017 г. – 12 и 8,4 %. Экспорт вырос с 490 до 612, импорт – c 251 до 362 млн евро (Serbia`s Balance… 2017). Таблица 3 ПИИ Сербии с ЦЕССТ в 2010–2017 гг., млн евро

Страны 2010 2011 2012 2013 2014 2015 2016 2017 93,9 108,7 180,1 180,4 198,8 247,9 74,4 70,4 ПИИ в ЦЕССТ 64,7 % 48,3 % 70,4 % 72,2 % 75,3 % 79,8 % 32,7 % 54,2 % Албания 2,7 6,0 –0,8 –1,4 –0,1 1,2 –0,5 –0,6 Босния и Гер- 33,8 62,2 89,9 102,6 64, 5 51,8 72,7 45,2 цеговина Македония 0,02 1,6 –0,9 2,0 –11,8 2,9 4,9 3,9 Черногория 57,3 38,8 91,9 77,1 146,3 191,9 –2,7 21,8

57 Окончание табл. 3 Страны 2010 2011 2012 2013 2014 2015 2016 2017 22,5 20,6 23,3 14,7 19,9 64,7 69,9 26,0 ПИИ из ЦЕССТ 1,8 % 0,6 % 2,3 % 1,0 % 1,3 % 3,1 % 3,3 % 1,0 % Албания –0,1 –0,02 –0,03 0,5 0,04 0,1 –0,01 Босния и Гер- 11,7 14,7 12,7 6,0 –1,7 7,7 17,4 16,5 цеговина Македония 9,2 0,6 1,2 2,2 2,2 11,7 3,3 5,6 Молдова –0,2 0,1 0,1 Черногория 1,8 5,4 9,6 6,1 19,4 45,1 49,2 3,9

В отличие от других регионов, в ЦЕССТ Сербия является нетто-ин- вестором ПИИ, на него приходится львиная доля исходящих ПИИ Сер- бии (табл. 3).

Интеграция Сербии с ЕС

В 1999 г. ЕС инициировал ПСЮВЕ, в 2000 г. – процесс стабилизации и ассоциации. С 2000 г. отменены пошлины на импорт из Сербии в ЕС. В 2003 г. на саммите в Салониках решено расширять ЕС за счет Запад- ных Балкан. В 2005 г. начались переговоры по Соглашению о стабилиза- ции и ассоциации (ССА) с ЕС, прервавшиеся в 2006–2007 гг. Но в 2008 г. это ССА было подписано и включило обязательства по созданию ЗСТ. В 2009 г. Сербия подала заявку на вступление и обеспечила безвизовый режим с ЕС, в 2012 г. стала кандидатом, в 2014 г. начала переговоры и пла- нирует вступить в ЕС к 2025 г.. После этого ее ЗСТ будут аннулированы. ССА вводит свободу торговли товарами (ст. 38-41) и услугами (ст. 59– 61), трудовой миграции (ст. 49–51), учреждения компаний (ст. 52–58), пла- тежей и миграции капитала (ст. 62–64), регулирует правила происхож- дения (ст. 44, протокол 3), стандартизацию (ст. 77), госмонополии (ст. 43), конкуренцию (ст. 73), права потребителей (ст. 78), ОИС (ст. 75), госзакуп- ки (ст. 76), административные вопросы (ст. 46-48), способствуя либера- лизации и сближению законодательства Сербии с ЕС. Экспорт детской говядины, сахара и вина регулируется квотами. В 2014–2016 годах приме- нялись импортные пошлины на европейские молочные и мясные про- дукты после введения Россией запрета на ввоз продовольствия из ЕС. ЕС – основной партнер Сербии, обеспечивающий 66 % экспорта и 63 % импорта товаров, 60 % экспорта и 68 % импорта услуг, 49 % исхо- дящих и 72 % входящих ПИИ. В 2000–2007 годах экспорт Сербии и Черногории в ЕС вырос в 6,4 раза до 5,7 млрд долл. США (с 52 до 59 % экспорта). В 2008–2016 гг. экспорт Сербии вырос еще в 1,5 раза – до 9,8 млрд долл. США (с 58 до 66 %), им- порт не изменился – 12 млрд (доля выросла с 56 до 63 %). Сальдо отрица- тельное по промышленным и энергетическим товарам и положительное по продовольствию (рис. 6). Доля взаимной торговли в общем экспорте ЗСТ составляет всего 0,4 %. Основными партнерами Сербии в ЕС являются Германия и Италия – 20 % и 19 % товарооборота, Венгрия и Румыния – по 6 %, Хорватия, Фран- ция, Польша и Словения – по 5 % (рис. 7). 58 Рис. 6. Экспорт и импорт Сербии с ЕС, тыс. долл. США

Рис. 7. Доля стран в экспорте и импорте Сербии с ЕС, %

В сербском импорте (81 %) и экспорте (76 %) с ЕС доминируют про- мышленные товары, продовольствие составляет 15 % и 9 %. В экспорте падает доля руд и металлов, химических, текстильных, металлургических товаров и растет доля машиностроительных, продовольственных и энер- гетических (рис. 8). В импорте значительна доля средне- (36 %) и высоко- технологичных товаров (23 %), но и в экспорте она составляет 41 и 11 %.

Рис. 8. Структура торговли Сербии с ЕС, %

Сербия экспортирует в ЕС кукурузу – 3,1 % экспорта, овощи и фрук- ты консервированные – 4,7 %, сахар – 1,3 %, напитки и сигареты, пшени- цу, корма – по 0,9 %. Продукты животного происхождения в силу высо-

59 ких санитарных норм в ЕС (Ожигина и Чайковская 2009) составляет всего 0,2 %. В промышленном экспорте представлены пассажирский автотран- спорт – 12 %, электротехника – 11 % (для распределения электроэнер- гии – 6,4 %, бытовая – 2,4 %), силовые агрегаты и оборудование – 6,2 %, текстиль и обувь – 6 %, шины и др. изделия – 4 %, металлургические то- вары – 3,5 %, мебель – 3,4 %, бумага – 2,3 %. Структура экспорта улучши- лась: доля промышленных товаров выросла, а первичных снизилась за счет сельхозсырья, руд и металлов. Импорт состоит из готовых промышленных товаров химии – 20 % импорта, машиностроения – 34 %, металлургии – 3 %, текстиля – 4,6 % и бумаги – 4,5 %. С 2013 г. действует ЗСТ по услугам. За 2014–2017 гг. экспорт услуг Сербии с ЕС вырос с 2,3 до 3,1 млрд евро, импорт – с 2,2 до 2,9. В 2014 г. на ЕС пришлось 60 % экспорта и 66 % импорта услуг Сербии, в 2017 г. – 60 и 68 %. Доля взаимного экспорта – 0,6 % (Serbia`s Balance… 2017). Сербия является нетто-реципиентом ПИИ из ЕС, в т.ч. из Нидерлан- дов – 27 %, Австрии – 14 %, Италии и Люксембурга – по 11 %, Германии – 10 %. ПИИ из Сербии в ЕС в основном идут в Нидерланды – 65 %, Слове- нию – 20 %, Австрию – 9 %, Грецию – 7 % (табл. 4). Таблица 4 ПИИ Сербии с ЕС в 2010–2017 гг., млн евро

Страны 2010 2011 2012 2013 2014 2015 2016 2017 37,5 113,9 73,1 70,7 35,5 49,7 106,0 63,0 ПИИ в ЕС 25,8 % 50,6 % 28,6 % 28,3 % 13,4 % 16,0 % 46,5 % 48,5 % Нидерланды 6,2 1,1 1,9 0,2 –1,9 –0,1 –0,5 40,9 Словения 15,6 39,1 22,9 2,0 –21,7 8,1 23,7 12,4 Австрия 0,5 1,5 –0,1 –0,1 3,0 1,0 1,6 5,7 Греция 0,5 0,4 1,7 1,6 2,4 –0,1 2,8 4,6 Хорватия 4,6 15,4 –0,04 4,7 0,01 11,6 12,4 4,0 860,7 2794,4 624,4 1145,0 1109,3 1530,1 1410,4 1841,1 ПИИ из ЕС 67,3 % 78,8 % 61,9 % 73,9 % 73,9 % 72,4 % 66,3 % 72,4 % Нидерланды 40,7 215,5 153,50 379,8 372,7 361,7 341,8 491,4 Австрия 26,7 613,2 168,9 151,8 119,2 352,5 232,4 251,3 Италия 65,3 135,9 78,8 67,4 101,1 144,9 –97,7 208,9 Люксембург 51,0 885,0 134,5 102,7 85,5 172,3 232,9 195,9 Германия 103,5 198,7 93,1 83,5 36,5 72,4 179, 6 183,7

Также в рамках подготовки к вступлению в ЕС Сербия – крупнейший реципиент финансовой помощи ЕС на Западных Балканах – 2,2 млрд евро в 2007–2020 гг. Займы ЕИБ в 2009–2016 гг. составили около 4 млрд евро, еще около 116 млн евро выделено в форме грантов.

Зоны свободной торговли с ЕАСТ и Турцией

Поскольку Турция и ЕАСТ как тень следуют за ЕС, выбирая тех же партнеров по ЗСТ, чтобы избежать отклонения торговли, инициатива создания ЗСТ с Сербией исходила от них. 60 В ЗСТ с ЕАСТ устранены тарифы на промышленные товары (прил. III), рыбу и морепродукты (прил. II), снижены – на готовые продукты пита- ния (протокол А). Торговля сельхозпродукцией регулируется двусторон- ними ПТС – это обычная практика для ЕАСТ. Сербия устраняла барьеры постепенно. Соглашение регулирует правила происхождения (ст. 7, про- токол B), упрощение процедур торговли (14, прил. IV), количественные (10), санитарные, фитосанитарные (12), технические (13), антидемпинго- вые, компенсационные и защитные меры (17–18), конкуренцию и гопред- приятия (16, 19), ОИС (24, прил. VI), инвестиции (25), услуги (26), госзакуп- ки (27), администрирование вопросы и разрешение споров (32–36). 20 мая 2015 г. внесены изменения (1 февраля 2017 г. вступили в силу) по устойчи- вому развитию, международным трудовым стандартам и соглашениям, поддержке зеленой экономики, возобновляемым источникам энергии, энергоэффективным и экологически чистым товарам и услугам. За время действия ЗСТ в 2009–2016 гг. доля ЕАСТ в экспорте Сербии упала с 1,1 до 0,9 %, в импорте – с 1,6 до 1,3 %. Экспорт Сербии вырос в 1,4 раза и составил 133,3 млн долл. США, импорт сократился в 1,1 раза – до 245,9. Доля взаимного экспорта снизилась с 0,11 % до 0,09 %. Сербия в основном торгует со Швейцарией и Лихтенштейном – 83 % и Норве- гией – 16 %. Экспорт продовольствия составляет 20 % (фруктовые и овощные кон- сервы – 9,3 %, корма для животных, напитки и табак в Швейцарию – 3,9 и 1,6 %, сахар в Норвегию – 1,4 %), руды и металлы – 11,3 % (медь – 7,5 %), золото, серебро, платина – 9 %, нефтепродукты – 1,3 %, промышленные товары – 60 %: машиностроительные (пассажирский автотранспорт, зап- части, оборудование) – 18 %, конструкции из железа, стали, алюминия – 7 %, мебель – 5,5 %, пластмассы – 3 %, текстиль – 2,6 %, шины – 2,9 %, бу- мага – 2,7 %, посуда – 2 % и др. Промышленные товары составляют 89 % импорта (58 % высокотех- нологичные): химические – 46 % (фармацевтические товары из Швейца- рии – 27 %, эфирные масла из Швейцарии и Норвегии – 6,2 %, пластмас- сы – 6,5 % и др.), машиностроительные (cиловые агрегаты и оборудование, спецтехника, оборудование для металлообработки, электротехника, транс- портные средства) – 21 %, часы из Швейцарии – 6,3 %. Также ввозится рыба из Норвегии и Исландии – 6 %, напитки и табак из Швейцарии – 2,5 %. В торговле услугами 87 % экспорта и 91 % импорта приходится на Швейцарию. Норвегия занимает 11 и 8 %. Экспорт услуг в ЕАСТ вы- рос с 192 до 358 млн евро, импорт – с 153 до 206 за 2014–2017 гг. Сальдо положительное, но доля ЕАСТ в экспорте упала с 5 до 4,6 %, в импорте – с 6,8 до 4,8 %. В 2010–2016 гг. ЕАСТ обеспечивала 2–10 % входящих ПИИ Сербии, в 2016 – 5,2 % (на 99 % из Швейцарии). Доля в исходящих ПИИ достигала 0,2–8 % (табл. 5). Таблица 5 ПИИ Сербии с ЕАСТ и Турцией в 2010–2017 гг., млн евро

Страны 2010 2011 2012 2013 2014 2015 2016 2017 10,2 12,6 –1,5 9,8 13,1 9,4 –0,4 –10,0 ПИИ в ЕАСТ 7,0 % 5,6 % 0,6 % 3,9 % 4,9 % 3,0 % 0,2 % 7,7 % Норвегия –0,0 –0,0 –0,0 –1,3 0,1 –0,5 –0,1 –0,5 Швейцария 10,2 12,4 –2,2 11,1 12,9 9,9 –0,3 0,3

61 Оконание табл. 5 Страны 2010 2011 2012 2013 2014 2015 2016 2017 52,6 81,7 76,8 92,5 136,4 98,4 211,2 131,3 ПИИ из ЕАСТ 4,1 % 2,3 % 7,6 % 6,0 % 9,1 % 4,7 % 9,9 % 5,2 % Лихтенштейн 1,0 6,1 –10,0 –7,5 –4,5 1,8 –28,9 –1,2 Норвегия 1,7 1,6 4,5 2,2 1,8 0,6 5,4 2,0 Швейцария 49,9 74,1 82,4 97,9 139,1 96,0 234,6 130,4 4,8 5,9 –1,8 –0,6 –3,7 –8,5 0,0 –0,1 ПИИ в Турцию 3,3 % 2,6 % 0,7 % 0,2 % 1,4 % 2,7 % 0,04 % 0,1 % 1,0 1,4 0,4 1,7 2,0 27,8 15,4 18,0 ПИИ из Турции 0,1 % 0,04 % 0,04 % 0,1 % 0,1 % 1,3 % 0,7 % 0,7 %

В ЗСТ с Турцией устранены тарифы и налоги на импорт промышлен- ных товаров (ст. 2–5), кроме прил. I, II (списков A, B и C для постепенно- го устранения Сербией на продовольствие, текстиль, металлургию и др.), снижены барьеры на сельхоз и рыбные продукты (гл. II, ст. 10–11, прото- кол I). Регулируются количественные (ст. 7–8), технические (9), санитарные и фитосанитарные (12), защитные (13), антидемпинговые и компенсаци- онные меры (18), правила происхождения (ст. 23, протокол II), госмоно- полии, конкуренция и госпомощь (21, 25), разрешение споров (22), плате- жи (24), ОИС (27), госзакупки (ст. 28). Либерализация торговли услугами и инвестиций упоминается вскользь в гл. III. Для молодых отраслей или секторов, переживающих реструктуризацию и трудности, могут быть сде- ланы исключения (максимум 5 лет) и введены пошлины, но не превыша- ющие 25 % и создающие преимущество для товаров Сербии и Турции по сравнению с третьими странами (ст. 17). Импорт этих товаров не дол- жен превышать 15 % промышленного импорта партнера по ЗСТ. Но если беспошлинный режим действует более 3 лет, такие меры вводить нельзя. В 2018 г. подписаны соглашения о либерализации торговли сельхозтовара- ми (расширены тарифные квоты на экспорт говядины, подсолнечного мас- ла, семян подсолнечника, хлебобулочных изделий, замороженных овощей, сушеных слив из Сербии в Турцию), о поощрении и защите инвестиций. Значимость Турции в экспорте Сербии выросла с 0,5 до 1,8 % за 2009–2016 гг., в импорте – с 1,8 до 3,5 %. Экспорт в Турцию вырос с 45 до 270 млн евро, импорт – с 294 до 668. Торговля с Турцией менее диверсифицирована. В экспорте 10 % при- ходится на табачные изделия (7 % всего экспорта Сербии), 38 % – медь (14 % всего экспорта), 3 % – золото, 4 % – сельхозсырье, 42 % – промыш- ленные товары, включая шины – 9 %, железо и сталь – 8 %, насосы – 5 %, кожа, пластмассы и каучук – по 2 %. В импорте промышленные товары занимают 74 % (машины – 30 %, текстиль – 24 %), энергоносители – 11 %, продукты – 8 %. В экспорте услуг доля Турции не изменилась за 2014–2017 – 1,3 %, в импорте – упала с 3,4 до 2,1 %. Экспорт услуг вырос с 50 до 66 млн евро, импорт упал с 115 до 88. В 2010–2016 гг. на Турцию пришлось от 0,04 до 3,3 % исходящих и от 0,04 до 1,3 % входящих ПИИ Сербии (табл. 5). Есть совместные проекты в производстве текстильных и стеклянных изделий, энергетике, автомобилестроении, пищевой промышленности, информа- ционно-коммуникационных технологиях (ИКТ).

62 Экономические отношения с ЕАЭС и Украиной

Соглашения с Россией, Беларусью и Казахстаном вступили в силу в 2006, 2009 и 2012 годах. За 2008–2016 гг. экспорт и импорт Сербии с Бе- ларусью вырос в 2 и в 1,5 раза, Казахстаном – в 2,1 и 2,2 раза. Экспорт в Россию вырос в 1,4 раза, а импорт упал в 2,3. В ЗСТ с Россией взимается учетный тариф 1 %, регулярно согласуются изъятия (прил. 1–2 протокола от 22.07.2011): мясо, сыр, сахар, вина, спирт, сигареты, шины восстановленные и бывшие в употреблении, хлопчато- бумажная пряжа и ткани, компрессоры, тракторы, моторные транспорт- ные средства, легковые автомобили; товары, облагаемые экспортными пошлинами (нефть и нефтепродукты), и подлежащие лицензированию и квотированию. По техстандартам (ст. 5), санитарным и фитосанитар- ным мерам (6) предусмотрены отдельные соглашения. По правилам про- исхождения добавляется не менее 51 % стоимости, возможна ее кумуля- ция в России, Беларуси и Казахстане (прил. 3 протокола), применяется сертификат СТ-2 и декларация о происхождении. Регулируются ОИС (ст. 12), антидемпинговые, компенсационные (14), защитные меры (15), процедуры их введения (16), платежи (13) и др. Соглашения России, Беларуси и Казахстана похожи, но не идентич- ны, поэтому требуют консолидации. Это и планируется на переговорах по ЗСТ Сербия-ЕАЭС, первый раунд которых прошел в декабре 2017 г. Например, соглашения с Беларусью и Казахстаном, в отличие от россий- ского, часто ссылаются на нормы ВТО, в ЗСТ с Казахстаном оговорена от- мена количественных мер (ст. 4), временный ввоз и вывоз (6). ЕАЭС занимает третье место в торговле Сербии после ЕС и ЦЕССТ. Доля ЕАЭС в экспорте Сербии чуть выросла за 2008–2016 гг. – с 5,3 до 5,8 %, а в импорте упала с 15,5 % до 8,6 %. Экспорт вырос в 1,5 раза, им- порт упал в 2,1. Сальдо отрицательное (табл. 6). Таблица 6 Экспорт и импорт Сербии с ЕАЭС и Украиной, млн евро

Страна 2008 % 2010 2012 2014 2016 % Экспорт Армения 998 0,01 649 1076 1705 1540 0,01 Беларусь 15 665 0,1 40769 69 529 72 787 31 174 0,2 Казахстан 11 773 0,1 4576 11 425 16 846 24 286 0,2 Кыргызстан 99 0,0 0,0 32 1389 11 732 0,1 Россия 550 963 5,0 534 747 866 197 1 029 133 794 504 5,4 ЕАЭС 579 497 5,3 580 740 948 256 1 121 860 863 235 5,8 Украина 206 606 1,9 195 734 131 828 100 798 76 648 0,5 Импорт Армения 462 0,002 785 272 101 45 309 0,2 Беларусь 32 445 0,1 83 453 96 071 85 561 48 284 0,3 Казахстан 24 424 0,1 30 427 415 253 198 050 53 245 0,3 Кыргызстан 4672 0,02 3792 6356 4814 4108 0,02 Россия 3 492 490 15,3 2 157 151 2 076 630 2 340 354 1 510 178 7,9 ЕАЭС 3 554 493 15,5 2 275 608 2 594 583 2 628 880 1 661 122 8,6 Украина 660 986 2,9 285 230 172 943 162 193 222 948 1,2

63 На Россию приходится 91 % торговли Сербии с ЕАЭС, Беларусь – 4, Казахстан – 3 %. В импорте Сербии из России 55 % занимают нефть и газ, 29 % – про- мышленные товары (удобрения – 10 %, ж/д транспорт – 7 %, пластик – 2,5 %, авиаоборудование, каучук – по 2 %), 9,5 % – медь и алюминий, 3 % – табак. За 2008–2016 гг. Россия улучшила структуру своего экспорта: доля энергетических товаров упала с 79 до 55 %, а промышленных выросла с 12 до 29 %; доля товаров средней технологичности выросла с 1,5 до 2,4 %, вы- сокой – с 8,8 до 17,2 %. В импорте из Беларуси выросла доля промышленных товаров – с 67 до 77 % (автотранспорт – 16 %, текстиль, одежда, обувь – 15 %, стальная проволока, прутки, алюминиевые металлоконструкции – 6 %, тракторы, бытовая техника, электродвигатели, автозапчасти, устройства на жидких кристаллах, лазеры – 5 %, удобрения – 4 %) и продовольственных – с 0,2 до 3 % (хлеб, мучные кондитерские изделия, зерно – 2 %). Сократилась доля нефтепродуктов, газа – с 17 до 12 %, руд и металлов – с 6,4 до 2,7 %, сельхозсырья – с 8,2 до 5,2 %. Структура импорта из Казахстана ухудшилась. Доля промышлен- ных товаров (органической химии, машин, оборудования, транспортных средств, приборов, аппаратов, текстиля) упала с 26 до 0,6 %, продоволь- ствия – с 0,8 до 0,1 %, а доля руд и металлов выросла с 20 до 26 %, нефти и газа – с 53 до 73 %. Сербия занимает всего 0,003 % экспорта Казахстана. Импорт из Кыргызстана на 76 % состоит из овощей, остальное – это пряжа, бумага, катод-клапаны, трубы и шланги из пластмасс, приборы, инструменты, строительное оборудование, насосы. Импорт из Армении на 99,9 % состоит из меди, остальное – одежда и чугун. Итак, ЗСТ с Сербией положительно влияет на структуру экспорта России и Беларуси. Остальные страны ЕАЭС поставляют сырье – и без ЗСТ беспошлинно. В ЕАЭС Сербия поставляет продовольственные (37 и 24 % экспорта в Россию и Беларусь и всего 1,2 % – в Казахстан) и промышленные това- ры (рис. 9). В продуктах, ввозимых в Россию и Беларусь, доминируют овощи (60 и 77 %), в Армению – табак и мясо (82 и 18 %), Кыргызстан – табак (100 %). В экспорте в Казахстан значима доля сельхозсырья – 4 %, в Бе­ларусь и Россию – 5 % металлов.

Рис. 9. Структура экспорта Сербии в ЕАЭС и Украину, %

64 В Армению Сербия ввозит всего 39 трехзначных позиций МСТК, Кыр­ гызстан – 62, Казахстан – 84, Беларусь – 100, Россию – 166: yy Армению: табак – 44 %, медикаменты – 19 %, мясо – 10 %; yy Кыргызстан: табак – 77 %, телекоммуникационное оборудование – 2,6 %, аппараты для электроцепей – 2,6 %, телевизоры – 2,4 %; yy Казахстан: трансмиссии – 17 %, бумага и картон – 11 %, известь и це- мент – 7,4 %, древесина – 7,1 %, строительное оборудование – 5,5 %, пласт- массы – 4,8 %; yy Беларусь: фрукты и орехи, экстракт солодовый – 9,3 %, пластмас- сы, целлюлоза – 8,3 %, железо и сталь – 7,8 %, трубки и шланги из пласт- масс – 7,6 %, бумага и картон – 7,4 %; yy Россию: фрукты и орехи – 25 %, аксессуары для одежды – 11 %, ме- дикаменты – 7,3 %, шины – 3,4 %, насосы – 3,3 %, сыр и творог – 3,2 %, бы- товая техника – 3 %, медь – 2,7 %. За 2015–2016 гг. экспорт услуг Сербии в ЕАЭС упал с 184 до 155 млн евро (с 4,3 до 3,4 %), импорт – с 133 до 102 (с 3,8 до 2,8 %). Основной пар- тнер – Россия. На Казахстан приходится 0,2 % экспорта и 0,1 % импор- та, Беларусь – 0,3 % и 0,2 %. За 2008–2016 гг. экспорт Сербии в Украину упал в 2,7 раза, импорт – в 3 раза (табл. 6). В экспорте доля энергетических товаров сократилась с 34 до 2,3 % и выросла доля промышленных – с 58 до 85 %, продоволь- ственных – с 5 до 10 %. В импорте доля промышленных упала с 31 до 28 %, энергетических – с 24 до 1 %, выросла доля металлов – с 42 до 68 %. За 2015-2017 экспорт услуг вырос с 1,5 до 2,4 млн евро (с 0,04 до 0,05 %), импорт – с 11 до 20 (с 0,3 до 0,5 %). В СНГ Россия – основной инвестор Сербии (табл. 7). «РЖД Интер- нешнл» реконструировала железную дорогу Винарци–Джорджево. ПАО «Газпром нефть» владеет акциями «Нефтяной Индустрии Сербии». Со- здано газохранилище «Банатский двор». Строится газопровод «Турец- кий поток». Таблица 7 ПИИ Сербии с ЕАЭС и Украиной в 2010–2017 гг., млн евро

Страны 2010 2011 2012 2013 2014 2015 2016 2017 –3,5 –24,9 0,3 –16,3 3,4 7,6 21,5 8,3 ПИИ в ЕАЭС 2,4 11,1 0,1 6,5 1,3 2,5 9,4 6,4 Беларусь –0,2 –0,1 –1,6 –0,3 –0,3 –0,3 0,1 Казахстан –0,1 2,7 0,5 –0,2 0,6 0,8 Кыргызстан 0,1 –0,2 Россия –3,3 –24,7 –0,3 –16,5 3,7 8,0 21,1 7,4 216,5 488,9 232,9 189,8 74,2 97,7 41, 7 134,7 ПИИ из ЕАЭС 16,9 13,8 23,1 12,3 4,9 4,6 2,0 5,3 Беларусь 0,3 0,2 0,5 0,1 0,2 0,4 0,1 0,02 Казахстан 0,1 0,04 0,1 0,4 1,0 0,4 0,3 Кыргызстан 0,03 Россия 216,2 488,5 232,5 189,7 73,6 96,4 41,2 134,4 3,7 –0,5 3,1 10,6 1,6 –0,7 –3,4 ПИИ в Украину 1,7 –0,2 1,23 4,0 0,5 –0,3 –2,7 0,002 0,001 0,01 0,04 0,01 0,6 0,2 –0,01 ПИИ из Украины 0,001 0,002 0,001 0,03 0,01

65 В Сербии собирают белорусские тракторы, грузовики и автобусы. В Беларуси строятся комплекты «Маяк Минска» и «Минск-Мир». Пла- нируется совместное производство военной техники, пожарных машин, автокомпонентов. Идет сотрудничество в научно-технической сфере (на- номатериалы, лазерные технологии, оптоэлектроника, химия, физика, биотехнологии), машиностроении, нефтехимии, энергетике, сельском хозяйстве, туризме, медицине и экологии. В Казахстане работает 24 СП с сербскими ПИИ в торговле и строи- тельстве. Сербский «Энергопроект» построил станции метро, торговые и бизнес-центры, банки, жилые дома, винный завод, нефтебазы. Прочие сферы: энергетика, туризм, телекоммуникации, безопасность.

Последствия интеграционной политики Сербии

Доля партнеров Сербии по ЗСТ выросла, но диверсифицировать тор- говлю и снизить зависимость от ЕС не удалось. Значимость Сербии для партнеров по ЗСТ также выросла (для ЦЕССТ упала), хотя и незначи- тельно. Основные партнеры Сербии по-прежнему находятся в Европе (кроме Китая, Турции и США), что совпадает с географией ЗСТ (табл. 8). Более перспективными являются ЗСТ с ЕС и ЕАСТ, в которых Сер- бия не только сохранила высокой, но и повысила долю промышленного экспорта (см. рис. 9). С ЦЕССТ доля стабильна, но промышленный экс- порт падает; с Турцией она низкая и снижается; с ЕАЭС – высокая и тоже снижается, с Украиной – растет, но на фоне снижения экспорта. Поэто- му при проектировании ЗСТ с ЕАЭС и Украиной важно предусмотреть не только негативную интеграцию (снижение барьеров), но и позитив- ную (создание институтов и механизмов, способствующих развитию про- мышленной кооперации, совместных производств, региональных ЦСС, совместных проектов, научно-технического сотрудничества). Наличие та- ких механизмов в ЕС и ЕАСТ способствует включению Сербии в произ- водственные цепочки ТНК. Позитивная динамика среднетехнологичного экспорта Сербии в ЕС и ЕАСТ также показывает, что интеграция с ними способствует струк- турным изменениям промышленности, но ставит ее на путь догоняюще- го развития, ставя в зависимость от технологий и ПИИ развитых стран (рис. 10, 11). Сербская промышленность переходит к иностранным инве- сторам, особенно добывающая свинец, цинк, медь, золото, литий. При- ток западных ПИИ оборачивается последующим оттоком прибыли, де- стабилизируя платежный баланс.

Рис. 10. Доля товаров обрабатывающей промышленности в экспорте Сербии, % 66 2,5 4,5 0,2 46,6 26,0 18,0 0,02 2017 362,3 131,3 –0,01 134,7 134,4 2144,7 1841,1 Таблица 8 ПИИ Входящие 0,4 1,5 2,0 0,2 0,4 20,8 19,9 0,01 74,2 73,5 2014 120,9 136,4 1342,2 1109,3 0,5 2,7 2,0 8,3 7,4 0,1 0,8 –0,7 70,4 63,0 –0,1 –3,4 2017 127,5 –10,0 ПИИ Исходящие 2,5 0,6 3,4 3,7 0,0 –0,6 –0,1 35,5 13,1 –3,7 10,6 –0,3 2014 261,3 198,8 4,5 0,0 3,6 27,8 88,1 19,8 2017 262,4 216,5 361,7 206,0 143,1 139,3 3669,8 2942,5 услуг Импорт 4,9 0,0 0,0 0,0 41,2 2014 223,1 203,9 251,0 153,4 114,5 146,3 146,3 2763,6 2212,9 2,4 0,0 27,1 13,1 66,6 11,9 2017 425,1 326,5 611,5 357,6 143,6 127,2 4256,5 3153,4 услуг Экспорт Партнеры по ЗСТ 1,7 0,0 0,0 0,0 10,4 49,5 2014 281,8 178,2 489,2 192,1 218,3 218,3 3179,5 2279,9 7,4 0,0 43,7 48,1 2016 181,1 509,6 693,4 222,4 603,8 201,6 3193,7 1365,3 13 490,6 10 964,1 товаров Импорт 6,1 0,0 77,4 2014 106,0 461,8 838,2 240,8 533,2 146,6 179,0 2881,4 2115,8 15 170,8 11 751,8 География экономических связей Сербии в 2014–2017 гг., млн евро 10,0 69,3 28,2 22,0 2016 190,8 277,4 734,1 120,5 243,7 780,4 718,3 2394,8 8882,9 12 214,2 товаров Экспорт 8,7 91,4 76,0 54,9 12,7 2014 144,5 271,9 406,8 174,0 845,6 775,7 2127,5 7230,6 10 356,0 Партнер Европа Африка Америка Азия Океания ЦЕССТ ЕС ЕАСТ Турция Украина ЕАЭС Россия Беларусь Казахстан

67 Рис. 11. Доля средне- (а) и высокотехнологичных (б) товаров в экспорте Сербии, %

Таблица 9 Индекс внутриотраслевой торговли

Страна ЕС Мир Иран ЕАСТ ЕАЭС Россия ЦЕССТ Турция Украина Беларусь Группа Казахстан 2008 0,358 0,335 0,130 0,070 0,087 0,001 0,043 0,046 0,036 0,007 0,435 2016 0,503 0,288 0,183 0,124 0,095 0,004 0,092 0,104 0,087 0,039 0,542

В торговле Сербии с ЕС, ЦЕССТ, ЕАСТ и Турцией доля внутриотрас- левой торговли выше, чем с ЕАЭС и Украиной, хотя и с ними она растет. Это означает меньшее количество чувствительных товаров в торговле с ЕАЭС и Украиной и более низкий уровень конкуренции, но и говорит о неразвитости производственной кооперации (табл. 9).

Заключение

Выявлены следующие особенности интеграционной системы и по- литики Сербии: yy разнонаправленность ЗСТ: с развитыми, развивающимися и тран- зитивными экономиками; с ЕС, ЕАСТ, СНГ и «береговыми» государства- ми (Турция, Иран, ЦЕССТ); yy региональные ЗСТ с ЕС, ЕАСТ и Турцией, межрегиональные – с остальными; yy немногочисленность – ПТС, 7 действующих ЗСТ, 3 – на стадии пе- реговоров; yy страны, с которыми есть ЗСТ, являются основными экономически- ми партнерами; yy неглубокий характер ЗСТ с Россией, Беларусью, Казахстаном и Тур- цией (I поколение), более глубокий с ЦЕССТ и ЕАСТ, самый глубокий – с ЕС (II поколение); yy объединение ЗСТ с ЕС, ЦЕССТ, ЕАСТ и Турцией Евро-Западно-Бал- канской зоной диагональной кумуляции правил происхождения; yy высокая зависимость Сербии от ЗСТ с ЕС, но, в тоже время способ- ствующая наибольшей эффективности в плане структурных изменений в сербской промышленности и производственной кооперации; 68 yy с ЦЕССТ Сербия имеет положительное торговое сальдо и являет- ся нетто-инвестором. Причинами выбора Сербией такой интеграционной политики стали: 1) Выбор направлений ЗСТ обусловлен географической и культур- ной близостью, общим историческим прошлым со странами в составе Османской империи – в 1389–1913, Австро-Венгрии – в 1867–1918 (Воево- дино и часть Белграда, зависимость Сербского Королевства от нее и сбли- жение с Россией и Францией после переворота 1903 г.) и Югославии – в 1918–2003, ассоциированным членством Югославии в СЭВ в 1964–1991. 2) Геополитическое положение Сербии в межцивилизационной, бере- говой зоне, полосе, фронтире, Rimland, на разломе цивилизаций (Spykman 1944; Ashley 1989; Хантингтон 2007): на стыке Евразийского (ЕАЭС, Украи­ на) и Европейского (ЕС, ЕАСТ, ЕЭЗ) большого пространств, атлантиче- ской и евразийской зоны влияния. Она имеет смешанную геополитиче- скую идентичность, сочетает черты двух пространств, балансирует между ними, способствуя их диалогу, сотрудничеству и интеграции, одновре- менно интегрируясь со странами береговой зоны: Турция, ЦЕССТ, Иран. 3) Вступление в ЦЕССТ обусловлено: близостью территорий быв- шей Югославии; общими проблемами транзитивных экономик в усло- виях восстановления после конфликтов, перехода к рыночной экономи- ке и интеграции в мировую экономику; стремлением стать членами ЕС и НАТО, сообща интегрироваться в европейское пространство; поддерж- кой со стороны ЕС процесса обновления ЦЕССТ и объединения Запад- ных Балкан в ЗСТ; стремлением избежать эффекта «чаши спагетти»1 пу- тем консолидации двусторонних ЗСТ в единую зону. 4) Рост зависимости Сербии от торговых, инвестиционных, техноло- гических и других связей с ЕС. Продолжая сотрудничество в остальных ЗСТ и ведя переговоры она пытается диверсифицировать свои внешне- экономические связи. Такая система интеграции недостаточно способствует структурным изменениям в промышленности, росту внутриотраслевой торговли и производственной кооперации, поэтому при проектировании ЗСТ ЕАЭС и Украины с Сербией необходимо: yy предусмотреть механизмы их стимулирования (финансовая и тех- ническая помощь структурных фондов, механизмы поощрения совмест- ных многосторонних проектов, трансграничных кластеров, совместных инновационных и высокотехнологичных проектов, производственных це- почек), защиты молодых отраслей, секторов с временными трудностями, диверсификации торговли; yy выстраивать ЕАЭС с Сербией свою зону куммуляции правил проис- хождения с последующим присоединением остальных стран СНГ и ин- теграцией с Евро-Западно-Балканской; yy учесть правила ВТО, консолидировать ЗСТ Сербии с отдельными странами ЕАЭС; yy расширить охват ЗСТ за счет торговли услугами, инвестиций, гос- закупок. В целом, ЗСТ с ЕАЭС откроет для Сербии рынки Армении и Кыр- гызстана, расширит доступ на союзный рынок с возможным выходом через него на СНГ, Вьетнам (АСЕАН), другие страны, с которыми Союз 1 Эффект «чаши спагетти» связан с одновременным существованием мно- жества двусторонних соглашений и порождающий высокие административ- ные издержки и снижение эффективности функционирования объединения. 69 планирует ЗСТ (Сингапур, Израиль, Египет и др.). Для ЕАЭС это выход через Сербию на рынки ЕС, ЦЕССТ, ЕАСТ и Турции. В политическом плане такое балансирование Сербии между Европой и Евразией может сыграть положительную роль в выстраивании прямых связей ЕАЭС с ЕС, ЕАСТ и ЦЕССТ. Сложность в том, чтобы на территории Сербии целесообразно созда- вать совместные предприятия, которые бы производили товары, соответ- ствующие правилам происхождения продукции для ее ЗСТ с ЕС, ЦЕССТ, ЕАСТ и Турцией, а также их техническим стандартам. Не менее 51 % стоимости продукта должно быть добавлено в Сербии, также возмож- на кумуляция стоимости с этими странами путем включения в их ЦСС. И даже при вхождении Сербии в ЕС и аннулировании ЗСТ с ЕАЭС у этих совместных предприятий сохранятся ниши на европейских рынках. Анализ внутриотраслевой торговли показал, что чувствительными товарами, по которым можно выстраивать такие производственные це- почки ЕАЭС с Сербией, являются: игрушки; семена масличных; кожа, шкуры; запчасти транспортных средств; шоколад, кондитерские изде- лия; бумага и картон; лекарства и фармацевтика; гвозди, шурупы, гайки, болты; сталь; насосы, газовые компрессоры и вентиляторы; трубы, фи- тинги, углы, стержни из железа и стали; сельхозтехника; компьютеры; фото- и кинематографические материалы; стройматериалы; двигатели внутреннего сгорания, запчасти; полиграфические машины; текстиль; катод-клапаны и трубки. Для Украины – это пищевые продукты; элек- тросиловые машины; бытовая техника; краски и лаки; нефтяные масла; парфюмерия и косметика; обувь; конструкции из железа, стали, алюми- ния; прицепы и полуприцепы; телекоммуникационное оборудование.

Литература и электронные публикации в Интернете

1. Ashley, Richard (1989) / «Living on Border Lines: Man, Poststructuralism, and War», in J. Der Derian and M.J. Shapiro (eds), International/Intertextual Relations: Postmodern Readings of World Politics, Lexington: MA Lexington Books, p. 259–321. 2. EBRD (2017). Transition Report 2016-17. Transition for all: Equal opportunities in an unequal world. London. 3. National bank of Serbia (2018). Serbia`s Balance of Payments. URL: http://www.nbs.rs/internet/english/80/platni_bilans.html (доступ 03.04.2018). 4. Spykman, Nicholas and Nicholl, Helen (1944). The Geography of the Peace, New York: Harcourt, Brace and Company. 5. UNCTAD (2018). UNCTADStat. URL: http://unctadstat.unctad.org (до- ступ 03.04.2018). 6. WTO (2018). RTA-IS. URL: http://rtais.wto.org (доступ 03.04.2018). 7. Арляпова, Елена (2015). «Сербия и ЕАЭС: партнерство на расстоя- нии». Экономические стратегии, Т. 17, № 5–6 (130–131), с. 32–41. 9. Зоркина, Кристина и Мозель, Константин (2016). «Нелегкий выбор сербской дипломатии». Молодежный научный форум: общественные и экономические науки, № 10 (39), с. 75–84. 10. Лобанов, Михаил и Шахов, Вячеслав (2017). «Западные Балканы как объект геополитического анализа современной ситуации в регионе». Среднерусский вестник общественных наук, Т. 12, № 4, с. 56–67. 70 11. Максакова, Мария (2014). «Внешнеэкономическое сотрудничество России и Сербии: состояние и перспективы развития». Российский внеш- неэкономический вестник, № 1, с. 104–116. 12. Манойлович, Негош (2016). «Сербия и Евросоюз». Вестник Ди- пломатической академии МИД России. Россия и мир, № 4 (10), с. 58–66. 13. Мошкова, Кристина и Морозова, Светлана (2017). «Анализа зон свободной торговли России». Бенефициар, № 16, с. 50–52. 14. Пантович, Биляна (2016). «Структура экономики Сербии и пер- спектива ее адаптации к условиям ЕС». Азимут научных исследований: экономика и управление, Т. 5, № 2 (15), с. 210–212. 15. Тропинин, Максим и Тропинин, Кирилл (2017). «Исследование внешнеторговых связей Республики Сербия». Вестник Московского уни- верситета им. С.Ю. Витте. Серия 1: Экономика и управление, № 1 (20), с. 55–60. 16. Хантингтон, Сэмюэль(2007). Столкновение цивилизаций. Москва: АСТ МОСКВА. 17. Ожигина, В.В. Многоуровневое экономическое интеграционное проектирование и интеграционная политика в современных условиях / В.В. Ожигина // Белорусский экономический журнал. – 2017. – № 2 (79). – С. 129–143. 18. Ожигина, В.В, Петрушкевич, Е.Н. (2016). Регулирование инве- стиций в рамках соглашений ЕАСТ о свободной торговле / В.В. Ожиги- на, Е.Н. Петрушкевич // Белорусский экономический журнал. – 2016. – № 3 (76). – С 48–62. 19. Ожигина, В.В., Чайковская, Ю.В. (2009). Система защиты общего рынка животных и продукции животного происхождения Европейского союза / В.В. Ожигина, Ю.В. Чайковская // Вестник Белорусского государ- ственного экономического университета. – 2009. – № 3. – С. 23–28.

71 VERA OZHIGINA

FREE TRADE AREAS OF SERBIA: DESIGN EXPERIENCE AND PERSPECTIVE FOR THE EAEU AND UKRAINE

Author affiliation. Vera Ozhigina ([email protected]оm), PhD, doctoral student, associate professor of the World Economy Department of Belarus State Economic University (Minsk, Belarus).

Abstract. In the article on the basis of the analysis of free trade areas (FTA) of Serbia with CEFTA, EU, EFTA, Turkey, Russia, Belarus and Kazakhstan, negotiations with the EAEU and Ukraine, reveled the causes, features and consequences of formation of integration system and integration policy of Serbia, recommendations for the EAEU and Ukraine on the design of the FTA with Serbia are given. It is shown that the reasons were geographical, cultural and historical generality, geopolitical status, common problems and diversification. Among the features highlighted multi-direction, the small amount and shallow nature of the FTAs, not always contributing to structural changes in industry, growth intra- industry trade and production cooperation, so in design of the EAEU and Ukraine FTA with Serbia it is important to provide mechanisms to stimulate them.

Keywords: free trade area (FT), international economic integration, European Union (EU), Central European Free Trade Agreement (CEFTA), Eurasian Economic Union (EAEU), Serbia, Ukraine.

UDC 339.92

Статья поступила в редакцию 15.04.2018 г.

72 Д.Н. ШВАЙБА

МЕТОДИЧЕСКИЕ РЕШЕНИЯ ПО ПРОВЕДЕНИЮ УРОВНЕВЫХ ИЗМЕРЕНИЙ СОЦИАЛЬНО- ЭКОНОМИЧЕСКОЙ БЕЗОПАСНОСТИ ПРОМЫШЛЕННОГО СЕКТОРА

Аннотация. В базу описания значений социально-экономической без- опасности производственной системы положен принцип экстремального рассредоточения состояний промышленности по оси «максимальная защи- щенность – наименьшая защищённость» с учетом конфигурации состава и степени удовлетворения запросов общества, которые определяют цели обеспечения социально-экономической безопасности. Группы удовлетворя- емых на всевозможных уровнях запросов сформированы по систематизации запросов, предложенной белорусскими учеными. Степень социально-эко- номической безопасности промышленного сектора, определяемая вероят- ностью удовлетворять всевозможные виды запросов общества, находится в зависимости от складывающейся структуры производственного потенци- ала. Все это позволило сформировать надлежащие методические решения по проведению уровневых измерений социально-экономической безопасно- сти промышленного сектора.

Ключевые слова: социально-экономическая защищенность; государство; общество; предприятие; работник; угроза; защищенность; интересы; эконо- мика, анализ, система.

УДК 338.2(476) +316.42(476)

Швайба Дмитрий Николаевич ([email protected]), кандидат эконо- мических наук, докторант, доцент кафедры «Экономика и логисти- ка» Белорусского национального технического университета, Минск, ул. Якуба Коласа 12, к. 318, +375172939206.

Введение

В базу описания значений социально-экономической безопасности производственной системы положен принцип экстремального рассре- доточения состояний промышленности по оси «максимальная защи- щенность – наименьшая защищённость» с учетом конфигурации состава и степени удовлетворения запросов общества, которые определяют цели обеспечения социально-экономической безопасности. Группы удовлет- воряемых на всевозможных уровнях запросов сформированы по систе- матизации запросов, предложенной белорусскими учеными. Степень социально-экономической безопасности промышленного сектора, опре- деляемая вероятностью удовлетворять всевозможные виды запросов об- щества, находится в зависимости от складывающейся структуры произ- водственного потенциала. 73 Уровневые характеристики социально-экономической безопасности

Описание уровневых данных социально-экономической безопасно- сти для проведения дифференцированных измерений и их оценки при- ведено в табл. 1. Таблица 1 Уровневые характеристики социально-экономической безопасности на основе распределения экстремальных состояний промышленного сектора

Группа удовлетворя- Основная цель Критерий емых потребностей обеспечения социально- Уровень степени удов- по отношению к мас- экономической безопасности летворения штабу и структуре безопасности потребности производства промышленного сектора Максимальный Абсолютные Максимум Устойчивое развитие (максимальная (перспективные) безопасность) Минимальный Подлежащие удов- Максимум Стабильное состояние (минимальная летворению (плате- безопасность) жеспособный спрос) Чрезвычайный Фактически удовлет- Минимум Осуществление простого (чрезвычайная воряемые воспроизводства безопасность) Рациональный Действительные по- Максимум Устойчивое развитие (рациональная требности Минимум безопасность)

И с т о ч н и к: разработка автора по данным (Адно 2017; Лемешевский 1994; Мартынов 2001; Михайлов 1999; Чернавский 2001).

Все это позволило сформировать надлежащие методические реше- ния по проведению уровневых измерений социально-экономической безопасности промышленного сектора. В первую очередь, основы проведения уровневых измерений фор- мируются запросами межстрановых сопоставлений значения социаль- но-экономической безопасности. Сущность ее в том, что статистически закрепляемые действующие характеристики промышленного сектора работают в качестве показателей для определения интегрального зна- чения социально-экономической безопасности государств, у коих сфор- мировались взаимоотношения финансово-экономического партнерства с Республикой Беларусь (например, РФ, Казахстана и др.). Единство ин- формационной базы разрешает гарантировать методическую однород- ность для уровневых измерений с государствами, имеющими финан- сово-экономическую зависимость. К примеру, в практике Республики Беларусь и РФ применяется методический подход оценки значения за- щищенности на базе перечня показателей состояния промышленного сектора, для коих поставлены «пороговые значения». До тех пор, пока в одном из сравниваемых государств он станет сберегаться, в инструмен- тарии проведения уровневых измерений обязана быть учтена соответ- ствующая основа для межстрановых сопоставлений. Но в то же время, 74 данный подход, приемлемый для фазы «кризис» в повторяющейся про- мышленной динамике, не гарантирует достоверность оценки в фазах «за- рождение» и «подъем» (при четырехфазной структуре промышленного цикла). В следствие этого для контроля за эффективностью обеспече- ния социально-экономической безопасности промышленного сектора и управления им потребуется принимать во внимание принцип «под- вижности» значения в границах неопасного спектра. Во-вторых, неопасный спектр функционирования промышленного сектора уточняется на базе данных об изменении значений характери- стик секторов экономики, которые определяют нижний и верхний ру- бежи социально-экономической безопасности. Для типологизации сек- торов экономики применен ресурсный подход, в согласовании с коим сегменты, отличающиеся по доле потребления производственных ре- сурсов и вкладу в повышения свойств или создание инновационных ре- сурсов, имеют различный уровень аддитивности, т.е. условной незави- симости развития от ресурсной базы. Сущность заключается в том, что разграничиваются процессы формирования или формирование ресур- сов («технологичности» и «ресурсоемкости») по симптомам: yy особенности структуры себестоимости продукции (материалоем- кие, трудозатратные, капиталоемкие отрасли), которые определяют «ре- сурсоемкость» отрасли; yy превышение объема расходов на проведение научных разработок в цене продукции больше 3 % (наукоемкие сегменты и сегменты без зна- чительных расходов на научные исследования) и инновационность про- изводимого продукта (инновационные сегменты, производящие нова- торские продукты, и классические отрасли), что отображает момент «технологичности». Сегменты со сравнительно невысокой степенью аддитивности гото- вы оказать наименьшее воздействие на «подвижность» значения соци- ально-экономической безопасности, что представляет возможность их отнести к его нижней границе. В соответствии с этим сегменты со зна- чительной степенью аддитивности определяют верхний рубеж. Предпо- сылки становления ряда государств демонстрируют, что перемена харак- теристик секторов экономики с различной аддитивностью воздействует на продолжительность периода, во время которого происходят немало- важные видоизменения в уровне социально-экономической безопасно- сти. К примеру, постепенный переход к большим уровням: от «чрезвы- чайной безопасности» до малой и вслед за тем – рациональной. Данное явление детально отслеживается в промышленном секторе Японии, Гер- мании, Франции на этапе 1947–2005 гг. Для данных государств в 1947– 1955 гг. была свойственна степень «чрезвычайной безопасности». На дан- ном этапе доминировали сегменты по производству товаров питания, металлургия, уголь, энергетика, т. е. значимые. Важной мерой, способ- ствовавшей увеличению значения социально-экономической безопасно- сти, было строгое лимитирование импорта и аккумулирование финан- совых поступлений от экспорта на едином счету. В 60–70-х гг. ХХ в. («период возрождения») ценности промышленной политики Японии, Германии, Франции были изменены. Ее концепту- альную базу составили положения, нацеленные на помощь наукоемких и экспортоориентированных производств. При этом были сохранены меры лимитирования импорта, обеспечившие доминирующую роль в промышленном развитии материалоемким, капиталоемким и трудо- 75 затратным отраслям. К примеру, в Германии итогом реализации данной политики стало наращивание веса государства в глобальном промыш- ленном производстве с 6,9 % в 1950 г. до 10,4 % в 1970 г., в глобальном то- варном экспорте с 4,7 % до 7,9 %. (Адно 2017). Это представило возмож- ность поддержать ведущие сегменты промышленного сектора и добиться большего значения социально-экономической безопасности Германии. На базе конверсии хозяйствующих субъектов ВПК в Японии на этом этапе были сформированы инновационные производственные комплек- сы электроприборов, синтетических волокон и смол, электроники, свер- нуты капиталоемкие производства (закрыта основная масса угольных шахт, изменена топливная основа энергетики). В перечень отраслевых ценностей включены сегменты, которые обеспечивали значительные темпы технического прогресса и подъема производительности труда. Они отображали замену цели промышленной политики – создание кон- курентных на глобальном рынке компаний и наработка экспортного потенциала при сохранении и оптимальном потреблении имеющих- ся в стране природных ресурсов. Вследствие ее реализации объем Япо- нии в глобальном промышленном производстве достиг 5,9 % (против 3 % в 1960 г.); в глобальном товарном экспорте – 4,9 % (в 1960 г. – 2,7 %). На текущий момент, по оценкам экспертов, объем Японии в глобаль- ном промышленном производстве составил 7,8 % (для сопоставления: объем Германии – 7,8 %, Франции – 4,6 %). В итоге были сформирова- ны кластеры наукоемких и экспортоориентированных секторов эконо- мики, обеспечивших увеличение защищенности и баланс оптимальной социально-экономической безопасности. Но, в то же время, возымели конкретную помощь в развитии и трудозатратные сегменты, представ- ляющие возможность снижать безработицу и перекосы на рынке труда (Бакош 1997; Афанасьев 2005). Очевидно, что, нижний рубеж социально-экономической безопасно- сти соотносится с симптомами «чрезвычайной» и «минимальной» защи- щенности. Эти значения поддерживаются «ресурсоемкими» сегментами (материалоемкими, фондоемкими, трудоемкими). Запас увеличения за- щищенности формируется при наличии и повышении объема экспорто- ориентированных сегментов в структуре промышленного сектора. Дан- ные сегменты содействуют притоку денежных средств в национальную экономику и обеспечивают наращивание финансово-экономической со- ставляющей производственного потенциала. Достаточность и доступ- ность источников денежных средств в экономике страны приводит к раз- витию капиталоемких секторов экономики, которые нацелены большей частью на группу запросов, подлежащих удовлетворению. Исходя из это- го, капиталоемкие сегменты, вместе с «ресурсоемкими», определяют нижний рубеж социально-экономической безопасности промышленного сектора. Но, в отличие от «ресурсоемких» секторов экономики, форми- руют ресурс увеличения социально-экономической безопасности, в свя- зи с тем, что содействуют подъему производственной системы (увеличи- вают цену имущества). В-третьих, при проведении уровневых измерений принципиально принимать во внимание момент замены стадии конкурентного подъема государства, который позволит уточнить предпосылки сбережения или видоизменения сформировавшихся пределов социально-экономической безопасности. Для этого должны быть учтены особенности сопряженных (текущей и последующей) стадий конкурентного подъема государства 76 и их воздействие на стабильность пределов социально-экономической безопасности. К примеру, составление и становление капиталоемких секторов экономики рассматривается как итог формирования финан- сово-экономического потенциала на определенной стадии. Эта стадия считается большей (прогрессивной) по сравнению с ресурсной. Значит, наращивание объема капиталоемких секторов экономики имеет возмож- ность быть признаком и верхнего рубежа социально-экономической без- опасности промышленного сектора по отношению к финансово-эконо- мической стадии конкурентного подъема государства. В следствие этого капиталоемкие сегменты имеет смысл рассматривать при измерении как нижнего, так и верхнего рубежей социально-экономической безопасно- сти промышленного сектора. Верхний рубеж социально-экономической безопасности, определя- емый новаторским потенциалом и складывающимся технологическим укладом, находится в зависимости от становления наукоемких и новатор- ских секторов экономики в промышленном секторе. Новаторская стадия, сменяющая финансово-экономическую, приводит к устойчивому разви- тию промышленного сектора. В соответствии с этим она поддерживается как правило скопленным финансово-экономическим и новаторским по- тенциалом. Достаточность и доступность новаторских и финансово-эко- номических источников приводит к наращиванию объема новаторских секторов экономики, нацеленных на создание новаторского продукта, и наукоемких секторов экономики, отличающихся большими расхода- ми на проведение научно-исследовательских и опытно-конструкторских изысканий. Значит, это может служить доказательством того, что нова- торские, наукоемкие и капиталоемкие сегменты определяют верхний ру- беж социально-экономической безопасности промышленного сектора. Запас увеличения социально-экономической безопасности в представ- ленной ситуации задан взаимосвязью технологических укладов разной степени прогрессивности в финансово-экономической системе государ- ства, а также расширением группы экспортоориентированных секторов экономики. Перемещение производственной системы, вызывающее пе- ремену значения ее социально-экономической безопасности на стадии промышленного подъема, гарантируется наличием соответственного резерва. Так, запас появляется, в случае если финансово-экономический и новаторский потенциал скапливается динамичнее, чем модифициру- ется в форму производственных ресурсов (используется для целей про- изводства продукции в текущем периоде). По-другому говоря, для ре- зерва защищенности важна конкретная инвестиционно-инновационная избыточность, которая, вовлекаясь в процесс производства, приводит к изменению свойств промышленного подъема и поддерживает его как конкурентное превосходство. При этом принимается во внимание, что данное перемещение исполняется в границах нижнего и верхнего преде- лов защищенности или неопасного спектра (Швайба 2017; Швайба 2018). В-четвертых, необходимость определенности в трактовке итогов про- гноза социально-экономической безопасности промышленного сектора не ограничивается констатацией уровневого свойства. Оно подразуме- вает, что может быть предписан еще и вектор, в котором станет реали- зоваться последующая перемена данного свойства. Вектор имеет смысл формировать на базе динамических оценок: «сужение безопасности» – «расширение безопасности». Начальным условием для динамических оценок выступает уровень финансово-экономической зависимости секто- 77 ров экономики, которые готовы привнести наибольшую лепту в составле- ние и формирование производственного потенциала. Таким образом вы- сокий уровень финансово-экономической зависимости относится к ряду главных моментов, которые содействуют понижению социально-эконо- мической безопасности. В следствие этого в дополнение к типологии сек- торов экономики, определяющих рубежи социально-экономической без- опасности, предлагается по симптому степени финансово-экономической зависимости отметить сегменты: yy с невысокой степенью финансовой зависимости и экономически независимые; yy со значительной степенью финансовой зависимости, в том числе импортозависимые.

«Сужение» и «расширение» безопасности

Динамическая оценка «сужение безопасности» констатируется в тех случаях, когда имеется наращивание объема секторов экономики со зна- чительной степенью финансово-экономической зависимости. Обратное положение приводит к выводу о «расширении безопасности». Большие темпы становления секторов экономики с невысокой степенью финан- сово-экономической зависимости или экономически независимых сек- торов экономики в сравнении с экономически зависимыми сегмента- ми в большей степени говорит о накоплении резерва защищенности и о перемещении производственной системы к верхней границе соци- ально-экономической безопасности. Для уточнения сути финансово-эко- номической зависимости и динамических оценок («сужения» и «расши- рения» безопасности) по отношению к условиям «открытой» экономики предлагается выполнить вспомогательное деление секторов экономики по принципу направлений внешнеэкономической работы – экспорто­ ориентированные и импортозависимые. Надобность в таком уточнении динамических оценок вызвана растущими процессами интернациона- лизации промышленного сектора на уровневые элементы социально-­ экономической безопасности промышленного сектора. При этом экзо- генные моменты на этапе промышленного подъема превалируют над эндогенными. Однако на этапе упадка «катастрофического типа», как по- казал иностранный опыт, экзогенный момент играет довольно весомую роль для увеличения значения социально-экономической безопасности промышленного сектора. Впрочем, сложившаяся практика говорит о су- ществовании секторов экономики, являющихся по собственным произ- водственным особенностям как экспортоориентированными, так и им- портозависимыми (т.е. «смешанного типа»). При этом, к таким можно отнести сегменты, которые по вышеприведенной типологии принадле- жат группе ресурсоемких, капиталоемких, наукоемких или новаторских. Воздействие динамики секторов экономики смешанного типа на уровне- вые свойства социально-экономической безопасности промышленного сектора ориентируется значимостью их вклада в создание и формирова- ние богатства государства (Медведев 2017), а также ролью в формирова- нии производственного потенциала становления общества. Сформированные методологические положения реализуются по схе- ме измерения социально-экономической безопасности промышленно- го сектора при помощи процедурных шагов. Приведенная процедура 78 ориентирована на выявление значений социально-экономической безо- пасности промышленного сектора с учетом весомости того или другого элемента в функционировании промышленного сектора. Предложен- ные методические заключения дают возможность принимать во внима- ние как внутренние обстоятельства воспроизводственных возможностей государства, так и наружные, действующие на значения неопасного спек- тра. Так, анализ демонстрирует, что доминирование «ресурсоемких» сек- торов экономики в составе промышленного сектора гарантирует ниж- нюю границу социально-экономической безопасности промышленного сектора, но не наращивает ресурс увеличения ее социально-экономиче- ской безопасности. В следствие этого задача увеличения значения соци- ально-экономической безопасности связана с разрешением задачи раци- онализации структуры источников формирования производственного потенциала промышленного сектора. Предложенные методологические положения составили базу реше- ния необходимой исследовательской задачи - определения воздействия моментов «ресурсоемкости» и «технологичности» секторов экономики на положение социально-экономической безопасности промышленного сектора Республики Беларусь. Итог решения заключается в нижеследу- ющем. Момент «ресурсоемкости» представлен в величине элементов об- щего производственного потенциала, как материально-сырьевой и кадро- вый частные потенциалы. Момент «технологичности» может проявляться в величине новаторского и финансово-экономического частного потен- циалов. В соответствии с этим спектр защищенности Республики Бела- русь ориентируется обеспеченностью указанными ресурсами: во-первых, материально-сырьевыми ресурсами материалоемких секторов экономи- ки (нижний рубеж социально-экономической безопасности), во-вторых, качественными трудовыми ресурсами и технико-технологическим ресур- сом (верхний рубеж социально-экономической безопасности). Принимая во внимание довольно высокий образовательный уровень трудовых ресурсов, занятых в промышленном секторе Республики Бела- русь, формируется вывод: чем больше вклад наукоемких секторов эко- номики в создание продукции промышленного сектора, тем обширнее спектр социально-экономической безопасности. Рассредоточивание сек- торов экономики по типу «экспортоориентированные – импортозависи- мые», которые обусловливают перемену значений социально-экономи- ческой безопасности промышленного сектора, имеет смысл производить по показателю большего удельного веса соответственно в товарной струк- туре экспорта и импорта. Так, применительно к промышленному сектору Республики Беларусь по состоянию на 2017 г. в товарной структуре экспор- та отмечены нижеследующие главные типы секторов экономики (табл. 2.). Выделение типов секторов экономики по внешнеэкономической за- висимости было совершено на базе информационного массива о структу- ре экспортно-импортных операций в разрезе отдельных товарных групп. Обработка данных табл. 2 демонстрирует, что рассредоточение секторов экономики носит довольно относительный характер, потому что основ- ная масса секторов экономики относятся как к экспортоориентирован- ным, так и к импортозависимым. Это значит, что пополнение ресурсного потенциала Республики Беларусь и соответственного значения социаль- но-экономической безопасности находится в зависимости от экзогенных моментов и протекает большей частью с привлечением наружных до- ступных для применения ресурсов. 79 Таблица 2 Распределение секторов экономики по признаку внешнеэкономической зависимости*

Типы секторов экономики Экспортоориентированные Импортозависимые Машиностроение и металлообработка (24,4 %) Топливный (27 %) Химический и нефтехимический сектор (16,9 %)** Машиностроение и металло­ обработка (24 %) Черная металлургия (8,6 %) Химический и нефтехимиче- ский сектор (13,7 %)** Легкая промышленность (5,7 %) Легкая промышленность (2,9 %) Лесной, деревообрабатывающий и целлюлоз- Черная металлургия (11,9 %) но-бумажный (4,4 %)

П р и м е ч а н и е. * В скобках приведена доля продукции секторов экономики в товарной структуре соответственно экспорта и импорта; ** по химическому и нефтехимическому сектору доля экспорта и импорта учтена включая химические волокна и нити. И с т о ч н и к: разработка автора по данным (Содружество Независимых…, 2017; Промышленность Республики…, 2018).

Для критериев вероятной либерализации внешней торговли, связан- ной с вхождением государства в ВТО, оценка воздействия экзогенных мо- ментов составляет отдельную методологическую дилемму. Ее разрешение в некоторой степени имеет возможность быть обеспечено при помощи использования моделей анализа межотраслевых связей по типу «затра- ты – выпуск». Прогнозирование результатов либерализации импорта, как было замечено, формируется на базе методики экспресс-анализа, кото- рая представляет возможность обнаружить аффектацию сегментов про- мышленного сектора к наращиванию импорта на внутренних рынках. В частности, изучается аффектация рентабельности продукции отдель- ных секторов экономики к понижению тарифов при постоянных объемах производства, а также к уменьшению объема производства при постоян- ных тарифах. Часть прибыли в цене реализованной продукции может по- казать, какое понижение стоимости готовой продукции в сегментах про- мышленного сектора приведет к понижению рентабельности продукции до нулевого значения, в случае если размер реализации не поменяется. Понижение тарифов на продукцию на внутреннем рынке в этом случае вызывается подъемом конкуренции вследствие наращивания в нем за- рубежной продукции. Имеющиеся данные дают возможность отметить, что большой «запас прочности» имеют топливный, химический и нефте- химический сегменты, металлургия. Минимальный «запас прочности» имеет большее количество секторов экономики, в частности: лесной, де- ревообрабатывающий, целлюлозно-бумажный, пищевой сегменты, лег- кая промышленность и производство строительных материалов, маши- ностроение и металлообработка, электроэнергетика. Аффектация рентабельности продукции секторов экономики к уменьшению объема производства при постоянных тарифах опреде- лена посредством показателя «запас безубыточности», который рассма- тривается как абсолютная (100 %) степень безубыточности. С финансо- во-экономической точки зрения более желаемым аспектом для оценки чувствительности сегментов промышленного сектора к неблагоприят-

80 ному изменению экзогенных моментов считается показатель «запас без- убыточности». Преимущества предоставленного показателя в том, что он отображает, на сколько имеет возможность быть снижен объем вы- пуска продукции (в процентах), перед тем как рентабельность продук- ции достигнет нулевого показателя. Но при этом ставится условие, что количество работающих и размер заработной платы не сокращается. Ис- следование демонстрирует, что больший «запас безубыточности» содер- жит металлургия, топливная, нефтехимический и химический сегменты. Максимальный риск утраты рентабельности продукции от понижения объема производства имеют легкая промышленность, электроэнергети- ка и производство строительных материалов. Примененный способ ана- лиза чувствительности сегментов промышленного сектора к либерали- зации импорта представляет возможность получить только совместные свойства. Для более четкого мониторинга нужно оенить уровень ожида- емого «переключения» внутреннего спроса с продукции, выпускаемой предприятиями-резидентами Республики Беларусь, на импортную про- дукцию при понижении ставок ввозных таможенных пошлин по глав- ным товарным позициям. Вышеизложенное представило возможность создать методологию прогноза социально-экономической безопасности. Меры господдержки научно-технологического становления содей- ствуют приближению к оптимальному уровню социально-экономиче- ской безопасности. Но «закрепиться» на данном уровне не разрешает то, что в группе секторов экономики доминирует объем выпускаемой про- дукции, относимой к средневысокой и средненизкой наукоемкости. При этом, наблюдаемое стремление к понижению новаторской активности в группе секторов экономики показывает на наметившееся «сужение» защищенности. Измерение динамического элемента значения социаль- но-экономической безопасности промышленного сектора по сопостави- тельным оценкам, относимым к наружной среде, демонстрирует следу- ющее. Во-первых, присутствует существенный ее отрыв по отношению к складывающейся динамике глобального развития. Во-вторых, темпы промышленного становления Республики Беларусь заданы машиностро- ением. В случае если принимать во внимание, собственно этот сегмент отнесен к типу трудозатратных и наукоемких секторов экономики, а объ- ем продукции в товарной структуре экспорта и импорта выделяется не слишком заметно, то это формирует базу для смещения оценки значения социально-экономической безопасности в сторону показателя «сужаю- щаяся безопасность». Косвенное свидетельство данная оценка получает при сравнении степени износа основных фондов в конкретном сегмен- те в объеме 65,8 % с предкризисным пороговым индикатором в 60–70 %.

Заключение

Так, полученные итоги дают возможность сделать вывод, что на теку- щий момент в Республике Беларусь поддерживается минимальная сте- пень социально-экономической безопасности, машиностроением фор- мируется «резерв безопасности». Кроме этого формирование «резерва безопасности» поддерживает промышленная политика, направленная на ресурсосбережение и стимулирование появления импортозамещаю- щих производств, втягивание в хозоборот новых разновидностей местных ресурсов. Это формирует нужные предпосылки для увеличения значе- ния социально-экономической безопасности промышленного сектора. 81 Литература и электронные публикации в Интернете

1. Афанасьев, М.Л. Мировая конкуренция и кластеризация экономи- ки / М.Л. Афанасьев // Вопр. экономики. – 2005. – № 4. – С. 75–87. 2. Бакош, Г. Технологическая политика в Японии: уроки для стран Восточной Европы / Г. Бакош // Вопр. экономики. – 1997. – № 9. – С. 27–31. 3. Беларусь в цифрах : стат. справ. / Нац. стат. ком. Респ. Беларусь ; редкол.: И.В. Медведева (пред.) [и др.]. – Минск : Нац. стат. ком. Респ. Беларусь, 2017. – 69 с. 4. Мир на рубеже тысячелетий: прогноз развития мировой экономи- ки до 2015 г. / В.А. Мартынов [и др.] ; под ред. В.А. Мартынова, А.А. Дын- кина. – М. : Новый век, 2001. – 591 с. 5. Мировая экономика. Глобальные тенденции за 100 лет / Ю.Л. Адно [и др.] ; под ред. И.С. Королева. – М. : Юристъ, 2017. – 603 с. 6. Михайлов, О. Основы мировой конкурентоспособности / О. Ми- хайлов. – М. : Познават. кн. плюс, 1999. – 592 с. 7. Содружество Независимых Государств в 2017 г. = Commonwealth of Independent States : стат. ежегодник / Межгос. стат. ком. Содружества Не- зависимых Государств. – М. : Статкомитет СНГ, 2018. – 377 с. 8. Теория национальной экономики : учеб. пособие : в 3 ч. / И.М. Ле- мешевский [и др.] ; под ред. И.М. Лемешевского. – Минск : [б. и.], 1994. – Ч. 1 : Вводный курс. – 165 с. 9. Чернавский, Д.С. Базовая динамическая модель экономики России: инструмент поддержки принятия решений / Д.С. Чернавский, Н.И. Стар- ков, А.В. Щербаков. – М. : [б. и.], 2001. – 19, [9] с. – (Препринт / Рос. акад. наук, Физ. ин-т ; 1). 10. Швайба, Д.Н. Анализ составляющих социально-экономической безопасности / Д.Н. Швайба // Проблемы управления – 2017. – № 3 (65). – С. 96–102. 11. Швайба, Д.Н. Проблемы согласования целей и жизненных ин- тересов при обеспечении социально-экономической безопасности / Д.Н. Швайба // Журнал «Наука и техника». URL: http://dx.doi.org/ 10.21122/2227-1031-2017-16-6-526-531 (дата обращения 04.09.2018).

82 DZMITRY SHVAIBA

METHODOLOGICAL SOLUTIONS FOR LEVEL MEASUREMENTS OF SOCIO-ECONOMIC SECURITY OF THE INDUSTRIAL SECTOR

Authors affiliation. Shvaiba Dzmitry N. ([email protected]), Ph. D. in economics, doctoral student, associate Professor, Department of Economics and logistics, Belarusian national technical University, Minsk, Yakub Kolas str. 12, c. 318, +375172939206.

Annotation. The basis of the description of the values of socio-economic security of the production system is based on the principle of extreme dispersion of industrial States along the axis of «maximum security-the least security», taking into account the configuration of the composition and the degree of satisfaction of the society’s needs, which determine the goals of ensuring socio-economic security. Groups of requests satisfied at various levels are formed on the systematization of requests proposed by Belarusian scientists. The degree of socio-economic security of the industrial sector, determined by the probability to meet all kinds of demands of society, is dependent on the emerging structure of production capacity. The acquired data allowed to form appropriate methodological solutions for level measurements of socio-economic security of the industrial sector.

Keywords: socio-economic security; the government; society; enterprise; employee; threat; security; interests; Economics, analysis, system.

UDC 338.2(476)+316.42(476)

Статья поступила в редакцию 31.04.2018 г.

83 A. ROMANCHUK

THE REPUBLIC OF BELARUS IN THE INTERNATIONAL INDICES

Abstract. The article describes innovation development international indices and the position of the Republic of Belarus in them. The evaluation of different factors in the indices is the basis for the identification of strong and weak elements of the national innovation system. Risk and challenges from the IV Industrial Revolution technologies to Belarus sustainable development were analyzed.

Keywords: The Forth Industrial Revolution, national innovation system, government policy, innovation development indicators.

УДК 338.242

Romanchuk A.J. ([email protected]), post-graduate student, Faculty of Economics, Belarusian State University, Belarusian State University, 4 Niezaliežnasci Avenue, Minsk 220030, Belarus. +375293329218.

Structural systemic transformation for Belarus adjustment to the cutting edge technologies of the Fourth Industrial Revolution entails a few serious challenges. Traditional sources of economic growth and development have limited capacity to ensure sustainable social economic development. Governments of developed and developing countries recognized the importance of innovation and R&D investment long ago. They design different innovation systems and infrastructure to increase competitiveness by means of integrating new technologies and to facilitate the commercialization of scientific products. Governments’ targeting specific scientific products and technologies is getting harder due to growing uncertainty of the world and regional economies. In the context of extraordinary monetary and fiscal policies this uncertainty aggravates macroeconomic and institutional risks. Technological modification is speeding up. New technologies chance the nature of manufacturing, trade and services. Even leading world scientific centers objectively cannot indicate the direction, time frame and intensity of the emerging technologies in the context of the resisting old ones. A well-known process of creative destruction described by Joseph Schumpeter turned into the process of creative disruption. It is driven by the interaction of traditional and digital economies, the knowledge economy and the traditional production, the competition of classical and innovation institutes of growth and development. Such aggregate indicators as gross domestic product, aggregate demand, fixed capital investment do not describe fully and precisely the processes that take place in the economy. That is why we observe the growing demand for a new matrix of indicators to define and evaluate the change and the quality of social economic development, its sustainability and inclusiveness. A new set of indicators can serve as a guideline for policy makers in their efforts to adjust to the tendencies of the IV Industrial Revolution to ensure sustainable long-term inclusive economic growth. Scholars and experts often refer to international indices to evaluate and analyze the status and the quality of economic development. They enable us

84 to make international comparison of a big variety of parameters of countries. Experts of the World Bank, International Monetary Fund, UN Department of Social Economic Development, the Organization for Economic Co- operation and Development and other organizations work on the creation of a new system of information indicators to evaluate the quantitative and qualitative parameters of development. In this article we analyzed the position of the Republic of Belarus in the indices that characterize the innovation development of countries in the area of infrastructure and institutions necessary for new technologies to emerge and be successfully commercialized. The following indices are analyzed in the article: 1. The Global Competitiveness Index; 2. The Global Innovation Index; 3. Human Development Index; 4. ICT Development Index; 5. Networked Readiness Index; 6. E-Government Development Index; 7. Knowledge Economy Index; 8. Doing Business Index; 9. World University Ranking; 10. Worldwide Governance Indicator; 11. Index of Economic Freedom; 12. The Legatum Prosperity Index; 13. The Logistic Performance Index. The Global Competitiveness Index (GCI) is prepared by a group of experts of the World Economic Forum. From 2004 the Index is included in the annual Global Competitiveness Report. The evaluation scale is in points from 1 (the worst result) to 7 (the best result). The index is based on the survey of companies’ CEO in 137 countries in 2017. The Republic of Belarus is not ranked by the WEF as it did not have reliable valid survey data that can be used for the purpose of the ranking. Nowadays the Presidential Council for Entrepreneurship Development is making efforts to hold an opinion poll that will be recognized by the WEF. The Global Innovation Index is calculated by experts of International business school INSEAD (France), World Intellectual Property Organization (WIPO) and scientists from Cornelian University (USA) for 127 countries in 2017. The arithmetic average for two sub-indices (innovation output and innovation input) is calculated for this index. The table describes all factors that are included into these sub-indices. The Innovation Efficiency Ratio is calculated as a ratio of innovation output to innovation input. Indicators of Global Innovation Index 2017 are provided in Table 1. Table 1 Indicators of Global Innovation Index 2017

Innovation Input Innovation Output Institu- Human Infrastruc- Market so- Business Know­ledge Creative tions capital and ture phistica- sophisti- and ­ outputs research tion cation technology outputs Political Education Informa- Credit Know­ Knowledge Intangible environ- tion and ledge creation assets ment commu- workers nication technolo- gies (ICTs)

85 End of table 1 Innovation Input Innovation Output Regulato- Tertiary General Investment Innova- Know­ Creative ry envi- education infrastruc- tion link- ledge in- goods and ronment ture age fluence services Business R&D Ecological Trade, com- Know­ Know­ Online environ- sustaina- petition ledge ab- ledge dif- creativity ment bility and market sorption fusion scale

S o u r c e: The Global Innovation Index, 2017.

The Republic of Belarus ranks 88th out of 127 countries in 2016, 79th out of 128 countries in 2015. In the last 5 years Belarus ranking varied from 77th to 88th. But according to the Innovation Efficiency Ratio Belarus ranks 120th in 2016 and 116th in 2015. The change in Belarus rank in the Global Innovation Index 2013–2017 is given in Table 2. Table 2 The dynamic of Belarus rank in the Global Innovation Index 2013–2017

2012 2013 2014 2015 2016 142 143 141 128 127 Indicators countries countries countries countries countries of Global Innovation Index Rank Rank Rank Rank Rank Score Score Score Score Score (0–100) (0–100) (0–100) (0–100) (0–100)

GLOBAL INNOVATION 77 34,6 58 37,1 53 38,2 79 30,4 88 30,0 INDEX Innovation Efficiency 82 0,8 27 0,8 73 0,7 116 0,4 120 0,4 Ratio INNOVATION INPUT 75 39,5 70 40,5 55 44,9 64 42,0 63 43,2 Institutions 107 50,4 105 52,1 94 53,2 77 56,0 81 54,1 Political environment 124 39,7 110 44,6 101 39,7 77 45,6 77 46,9 Regulatory environment 122 45,3 120 46,6 118 47,1 109 47,9 109 44,7 Business environment 61 66,2 69 65,0 55 72,8 52 74,5 64 70,8 Human capital and 43 38,1 38 39,8 32 43,0 35 42,6 36 41,9 research Education 74 52,2 35 53,6 7 63,2 12 65,0 12 64,5 Tertiary education 17 49,4 24 50,0 18 49,9 15 52,1 17 51,8 R&D 55 12,7 53 15,7 53 15,8 56 10,7 60 9,4 Infrastructure 74 31,1 56 39,9 60 42,0 63 43,6 67 46,1 Information and 70 35,5 68 38,9 67 47,8 67 49,6 59 60,3 communication technologies (ICTs) General infrastructure 53 32,7 22 46,3 36 42,3 49 39,6 79 33,7 Ecological sustainability 90 25,2 74 34,7 79 35,7 70 41,7 65 44,3 Market sophistication 47 50,4 86 46,0 32 56,1 89 39,1 90 41,9 Credit 81 34,1 100 28,0 97 23,3 116 16,0 114 19,2

86 End of table 2 2012 2013 2014 2015 2016 142 143 141 128 127 Indicators countries countries countries countries countries of Global Innovation Index Rank Rank Rank Rank Rank Score Score Score Score Score (0–100) (0–100) (0–100) (0–100) (0–100)

Investment 66 26,9 30 50,0 23 51,7 53 39,4 51 42,8 Trade, competition and 2 90,2 130 59,9 2 93,3 60 61,9 54 63,7 market scale Business sophistication 100 27,3 114 24,9 94 30,3 81 28,7 65 32,2 Knowledge workers 48 49,0 35 53,4 23 59,6 23 58,5 25 59,1 Innovation linkage 139 7,8 140 8,8 137 8,1 126 9,2 124 13,9 Knowledge absorption 80 25,1 133 12,5 125 23,2 109 18,4 107 23,6 INNOVATION OUTPUT 79 29,8 50 33,7 58 31,5 103 18,8 109 16,7 Knowledge and 54 29,1 30 38,8 32 37,1 49 28,1 61 21,7 technology outputs Knowledge creation 27 34,1 13 49,2 15 48,2 41 22,3 39 23,8 Knowledge influence 69 34,1 61 41,0 61 38,9 42 41,3 105 21,1 Knowledge diffusion 94 21,6 100 26,2 90 24,1 90 20,8 76 20,2 Creative outputs 102 30,4 84 28,6 94 26,0 124 9,5 123 11,7 Intangible assets 101 35,0 74 43,1 70 44,9 124 12,6 124 11,0 Creative goods and services 91 28,3 92 10,6 113 6,6 108 5,4 113 4,2 Online creativity 84 23,4 70 17,5 84 7,7 68 7,3 61 20,8

S o u r c e: The Global Innovation Index, 2013–2017.

Analyzing numerous indicators of the Global Innovation Index we figured out strong and weak sides of the national innovation system. Strong points are: yy Ease of starting a business (28 rank); yy Expenditures on education, % GDP (52 rank); yy Pupil/teacher ratio, secondary (12 rank); yy Tertiary enrolment, % gross (6 rank); yy Graduates in science & engineering, % (12 rank); yy ICT access (32 rank) и ICT use (39 rank) in country; yy ICT services export (29 rank), % total trade; yy Gross capital formation, % GDP (32 rank); yy Environment performance (35 rank) и ISO 14001 environmental certificates / bn PPP$ GDP (44 rank); yy Microfinance gross loans, % GDP (30 rank); yy Knowledge workers (25 rank); yy Patents by origin / bn PPP$ GDP (27 rank) and utility models by origin / bn PPP$ GDP (11 rank); yy ISO 9001 quality certificates / bn PPP$ GDP (17 rank). Weak points are: yy Regulatory quality (120 rank) and rule of law (107 rank); yy Domestic credit to private sector, % GDP (126 rank); yy High-tech imports less re-imports, % total trade (105 rank);

87 yy Intangible assets (124 rank); yy FDI net outflows, % GDP (84 rank); yy Computer software spending, % GDP (108 rank); yy Gross rate of PPP$ GDP/worker (104 rank); yy Logistic performance (112 rank). Human Development Index is prepared by the United Nations every year starting from 1990. The index is made up of three factors of human development: gross national income per capita, life expectancy at birth, expected and mean years of schooling. The index uses the data of the United Nations Statistics Division, United Nations Department of Economic and Social Affairs, UNESСO Institute of Statistics, World Bank and International Monetary Fund. The Republic of Belarus ranks 52nd out of 188 countries in 2015. It is included into the group of the countries with high level of human development. It means that Belarusians live long life with easy access to lifelong learning. The high rank of Belarus in this index proves high quality of the national medical and educational systems. The ICT Development Index helps to monitor and compare the state and development of information and communication technologies among countries. The Index is designed by the International Telecommunication Union. It defines the world standards in ICT. All indicators are grouped into 3 sub-indices (Table 3): access sub-index (weight 0,4), use sub-index (weight 0,4) and skills sub-index (weight 0,2). Table 3 Indicators of ICT Development Index, 2017

2016 Indicator Belarus CIS World ICT DEVELOPMENT INDEX 7,29 5,84 4,93 Access sub-index 7,69 6,48 5,49 Fixed-telephone subscriptions per 100 inhabitants 49,0 20,7 13,6 Mobile-cellular telephone subscriptions 124,2 141,2 101,5 per 100 inhabitants International internet bandwidth per internet user (Bit/s) 168,518 59,0 74,5 Percentage of households with computer 67,0 67,4 46,6 Percentage of households with Internet access 62,5 68,0 51,5 Use sub-index 6,05 4,39 3,95 Percentage of individuals using the Internet 71,1 65,1 45,9 Fixed (wired) – broadband subscriptions 33,3 15,8 12,4 per 100 inhabitants Active mobile-broadband subscriptions per 69,5 59,7 52,2 100 inhabitants Skills sub-index 8,96 7,44 5,75 Mean years of schooling 12,0 11,64 8,52 Secondary gross enrolment ratio 107,1 98,67 84,0 Tertiary gross enrolment ratio 87,9 50,46 38,69

S o u r c e: ICT Development Index, 2017.

88 Belarus ranks 32nd out of 176 countries in 2016. According to the forecast the ranking won’t change in 2017. Today Belarus is a leader among the Commonwealth of Independent States. The Networked Readiness Index is prepared by the World Economic Forum, International School of Business INSEAD and the World Bank from 2002. Index reflects the government ability to use information and communication technologies in conducting economic policy aimed at ICT development. it also measures readiness for a digital society. Belarus is not ranked in this index because of the absence of underlying data. The E-Government Survey Index is prepared by the United Nations Department of Economic and Social Affairs every two years. The index measures the readiness of national authorities to use information and communication technologies in organizing and conducting public services. It evaluates technical characteristics of national web-sites and implementation of E-Government strategy. Belarus ranks 49th out of 193 countries in 2015. Table 4 The comparison of Belarus and Russia in the E-Government Survey Index

Ranking 2016 2014 2012 2010 2008 2005 Republic of Belarus 49 55 61 64 56 51 Russian Federation 35 27 27 59 60 50

S o u r c e: the UN E-Government Survey 2006–2017.

The index is based on the three composite sub-indices that can be analyzed independently as the most important dimensions of the e-government: scope and quality of online services, development status of telecommunication infrastructure and inherent human capital (Table 5). The sub-index «Scope and quality of online services» measures developing government online services, developed information services, business services, services with feedbacks. The sub-index «Development status of telecommunication infrastructure» measures internet users per 100 inhabitants, main fixed telephone lines per 100 inhabitants, mobile subscribers per 100 inhabitants, wireless-broadband subscriptions, fixed broadband subscriptions per 100 inhabitants. The sub- index «Inherent human capital» measures adult literacy, gross enrollment ratio, expected years of schooling, and mean years of schooling. Table 5 Sub-indices of the E-Government Development Index 2017

E-government Development Index 2016 Показатель Belarus Russia World Scope and quality of online services 0,486 0,732 0,462 Development status of telecommunication 0,630 0,609 0,371 infrastructure Inherent human capital 0,872 0,823 0,643

S o u r c e: The E-Government Development Index 2017.

The United Nations Department of Economic and Social Affairs calculated one more index – E-Participation Index as a supplementary index to the UN E-Government Survey. It focuses on the use of online services to facilitate 89 provision of information by the government to citizens (e-information sharing), interaction with stakeholders (e-consultation) and engagement in decision-making processes (e-decision making). Belarus ranks 109th in 2012, 92nd in 2014 and 76th out of 193 countries in 2016. The rising trend is important for Belarus because of evidence of adjustment to economy digitalization. Active use and development of information and communication technologies facilitates quality interaction between society and authorities. The World Bank in the framework of the «Knowledge for Development Program» calculated several indices to analyze countries’ access and the application of knowledge to increase prosperity and economic growth. Four pillars characterize knowledge economy: 1. Economic and institutional regime must provide incentives for the efficient use of existing and new knowledge and the flourishing of entrepreneurship (tariff and non-tariff barriers, regulatory quality, rule of law). 2. Education and skills enable people to create and share, and to use it well (adult literacy rate, gross secondary enrollment rate, gross tertiary enrollment rate). 3. Information and communication infrastructure is needed to facilitate the effective communication, dissemination, and processing information (telephones per 1000 people, computers per 1000 people, internet users per 1000 people). 4. Innovation system – firms, research centers, universities, think tanks, consultants, and other organizations – must be capable of tapping the growing stock of global knowledge, assimilating and adapting it to local needs, and creating new technology (royalty payments and receipts, technical journal articles per million people, patents granted to nationals by U.S. Patent and Trademark Office per million people). Table 6 Belarus and other countries in the Knowledge Economy Index, 2012

Economic and Information and Education Innovation institutional communication and skills system Country regime infrastructure

Ranking Rank Score Rank Score Rank Score Rank Score 11 Sweden 4 9,58 6 8,92 2 9,74 2 9,49 55 Russia 117 2,23 44 6,79 40 6,93 44 7,16 59 Belarus 114 2,50 33 7,37 60 5,70 47 6,79 73 Kazakhstan 91 3,96 40 6,91 91 3,97 68 5,32

S o u r c e: the World Bank report.

Doing Business Index is the annual project of the World Bank and important criteria in estimating the quality of economic policy. The pillars of business environment are following: 1. Starting a business (procedures, time, cost and paid-in minimum capital to start a limited liability company); 2. Dealing with construction permits (procedures, time and cost to complete all formalities to built a warehouse and the quality control and safety mechanisms in the construction permitting system); 3. Getting electricity (procedures, time and cost to get connected to the electrical grid, the reliability of the electricity supply and the transparency of tariffs);

90 4. Registering property (procedures, time and cost to transfer property and the quality of the land administration system); 5. Getting credit (movable collateral laws and credit information systems); 6. Protecting minority investors (minority shareholders’ rights in related- party transactions and in corporate governance); 7. Paying taxes (payment, cost and total tax rate for a firm to comply with all tax regulations as well as post-filling process); 8. Trading across borders (time and cost to export product of comparative advantage and import auto parts); 9. Enforcing contracts (time and cost to resolve a commercial dispute and the quality of judicial process); 10. Resolving insolvency (time, cost, outcome and recovery rate for a commercial insolvency and the strength of legal framework for insolvency); 11. Labor market regulation (flexibility in employment regulation and aspects of job quality). The Doing Business team with experts and consultants to design a questionnaire. These questionnaires are administrated by local experts, including lawyers, business consultants, accountants, freight forwarders, government officials and other professionals that are involved in management and consultation on legal and regulatory issues. Belarus ranks 38th out of 190 countries in 2017. It is ranked that high for a few years in a row. But if we take into account the quality of change we will see the growing gap between Belarus’ business environment quality and that of the world leaders. Belarusian authorities recognize that and continue their work to narrow the gap and to increase the quality of business environment. Decree of the President № 7 «On the development of entrepreneurship» was adopted on November 23m 2017. It is expected to improve Belarus position in Doing Business ranking. Table 7 Belarus and others in the Doing Business Index 2018

Indicator Belarus Russia Poland New Zealand Starting a business 30 28 120 1 Dealing with construction permits 22 115 41 3 Getting electricity 25 10 54 37 Registering property 5 12 38 1 Getting credit 90 29 29 1 Protecting minority investors 40 51 51 2 Paying taxes 96 52 51 9 Trading across borders 30 100 1 56 Enforcing contracts 24 18 55 21 Resolving insolvency 68 54 22 32 DOING BUSINESS INDEX 38 35 27 1

S o u r c e: The Doing Business Report 2018.

The most respected world university rankings are the following: 1. Academic Ranking of World University; 2. QS University Ranking from the Quacquarelli Symonds company in Great Britain; 3. The Times Higher Education World University Ranking.

91 The Times Higher Education World University Ranking in 2018 determined the Belarusian State University in the group of 801-1000. Several belarusian universities were included in the QS University Ranking: the Belarusian State University (334 rank in world ranking and 21 rank in Emerging Europe and Central Asia ranking), the Belarusian National Technical University (79 rank), the Belarusian State University of Informatics and Radioelectronics (118 rank). Indicator that are estimated in the QS University Ranking: yy Academic reputation (30 %); yy Employer reputation (20 %); yy Faculty/student ratio (15 %); yy Papers per faculty (10 %); yy Web impact (10 %); yy Staff with a PhD (5 %); yy Citation per paper (5 %); yy International faculty (2,5 %) and International students (2,5 %). The World Bank has been analyzing the quality of governance in the annual Worldwide Governance Indicators project from 1996. There are six dimensions of governance: voice and accountability, political stability and absence of violence, government effectiveness, regulatory quality, rule of law, control of corruption. The six aggregate indicators are reported in percentile rank from 0 to 100, with higher values corresponding to better outcomes. Table 8 Belarus dynamic in the Worldwide Governance Indicators

Years 2011 2012 2013 2014 2015 2016 Indicators Voice and accountability 5,2 6,1 5,6 7,9 8,4 10,3 Political stability and absence of violence 42,2 47,9 46,4 52,9 51,9 50,5 Government effectiveness 13,7 19,9 20,4 34,6 37,9 36,1 Regulatory quality 10,4 13,7 14,7 15,4 14,9 16,4 Rule of law 14,1 17,4 20,2 20,7 20,7 22,6 Control of corruption 27,0 36,5 39,8 48,1 46,6 47,6

S o u r c e: The Worldwide Governance Indicators Project, the World Bank.

An annual guide published by The Heritage Foundation measures economic freedom in the world for more than 20 years. Its Index of Economic Freedom is authoritative ranking among experts, analytics and scientists. Belarus ranks 108th out of 180 countries in 2017 and 104th in 2016. Table 9 Belarus in the Index of Economic Freedom 2016–2017

Indicator 2016 2017 BELARUS 58,6 58,1 Rule of law Property rights 50,9 53,5 Government integrity 37,6 42,0 Judicial effectiveness 56,3 57,3

92 End of table 9 Indicator 2016 2017 Regulatory efficiency Business freedom 71,3 74,1 Labor freedom 74,6 73,1 Monetary freedom 60,4 62,3 Government size Government spending 48,7 47,9 Tax burden 89,8 89,8 Fiscal health 92,8 75,4 Open markets Trade freedom 80,6 81,4 Investment freedom 30,0 30,0 Financial freedom 10,0 10,0

S o u r c e: The Index of Economic Freedom, the Heritage Foundation.

The Legatum Prosperity Index measures Belarus according to the following indicators: 1. The Economic quality pillar measures economy openness, macro- economic indicators, foundations for growth, economic opportunity and financial sector efficiency; 2. The Business environment pillar measures a country’s entrepreneurial environment, its business infrastructure, barriers to innovation and labor market flexibility; 3. The Governance pillar measures rule of law, effective governance and democracy and political participation; 4. The Education pillar measures access to education, quality of education and human capital; 5. The Health pillar measures basic physical and mental health, health infrastructure and preventative care; 6. The Safety and security pillar measures countries based on national security and personal safety; 7. The Personal freedom pillar measures basic legal rights, individual liberties and social tolerance; 8. The Social capital pillar measures the strength of personal relationships, social network support, social norms and civic participation in a country; 9. The Natural environment pillar measures the quality of the natural environment, environmental pressures and preservation efforts. Table 10 Belarus and others in the Legatum Prosperity Index 2017

Indicator Belarus Russia Poland Lithuania Kazakhstan Economic quality 42 70 34 50 46 Business environment 98 85 44 52 53 Governance 134 115 37 38 99

93 End of table 10 Indicator Belarus Russia Poland Lithuania Kazakhstan Education 43 26 33 42 35 Health 86 102 48 67 60 Safety & security 52 109 18 43 55 Personal freedom 133 143 50 45 128 Social capital 129 130 74 135 85 Natural environment 97 56 47 33 95 Ranking 95 101 32 41 72

S o u r c e: The Legatum Prosperity Index Report 2017. Table 11 Belarus dynamic in the Logistic Performance Index 2007–2016

Years 2007 2012 2014 2016 Indicator LPI Rank 74 91 99 120 LPI score 2.53 2.61 2.64 2.40 Customs 2.67 2.24 2.50 2.06 Infrastructure 2.62 2.78 2.55 2.10 International 2.12 2.58 2.74 2.62 shipments Logistic competence 2.12 2.65 2.46 2.32 Tracking & tracing 2.71 2.58 2.51 2.16 Timeliness 3.00 2.87 3.05 3.04

S o u r c e: The Logistic Performance Index 2016.

The Logistic Performance Index is the weighted average of the country scores on the six key dimensions: 1) Efficiency of the clearance process (i.e., speed, simplicity and predictability of formalities) by border control agencies, including customs; 2) Quality of trade and transport related infrastructure (e.g., ports, railroads, roads, and information technology); 3) Ease of arranging competitively priced shipments; 4) Competence and quality of logistics services (e.g., transport operators, customs brokers); 5) Ability to track and trace consignments; 6) Timeliness of shipments in reaching destination within the scheduled or expected delivery time.

Conclusions: advantages and disadvantages of national innovation system

Belarus does not provide information to be included in a few important indices. State Committee for Science and Technology works with branch ministries and organizations to adjust reporting standards and contents to 94 the world standards so that Belarus can be included and evaluated in the international statistics. Analyzing numerous indicators and underlying data we made a few conclusions that characterize strong and weak elements of the national innovation system. Firstly, Belarus has high quality human capital. It is well-developed and meets requirements of a modern economy. Belarus ranks high in all indices that include the component «human capital». For example in Global Innovation Index 2016 Belarus ranks 36th out of 127 countries on the factor «Human Capital». It includes the following data: primary and secondary education (12th place), higher education (15th place) and R&D (60th place). Belarus ranks 6th in the world on the factor «share of people with higher education». UN Human Development Index emphasizes the high level of human development in Belarus (52nd place out of 188 countries) and high quality of national healthcare and education systems. World Bank’s Knowledge Economy Index also ranks high the factor «Knowledge, its creation and dissemination» (33rd place in the world). It is important to note that these indicators do not evaluate the quality of education. They show the ease of access to education for all people. However Belarus has not been evaluated in OECD’s Program for International Student Assessment (PISA) that is an authoritative measure of high school quality. Technologies of IV Industrial Revolution will inevitably influence the education system. There will be higher requirements to the preparation of students for the labor market. On the other hand the new technologies will open access to modern knowledge in the whole world. It will help the education system to meet the challenges of the real labor market. The condition of the orientation on the world education standards is the integration of the labor market and the education services, decentralization and broad autonomy of educational institutions. Secondly, international indices show well-developed information and communication infrastructure in Belarus. For example, in Global Innovation Index Belarus ranks 59th out of 127 countries. The factors «main infrastructure» (79th place) and «Ecological sustainability» (65th place) are parts of the indicator «Infrastructure». Experts of the International Telecommunication Union compose Index of ICT Development out of three sub-indices: access, application and practical skills of ICT use. In all sub-indices Belarus ranks higher that the world average and the CIS average. In 2016 it was ranked 32nd out of 176 countries. The number of Internet users is growing. The coverage of territories by standard and mobile internet is broadening. 67 % of the population has a personal computer. The well-developed infrastructure results in Belarus’ 49th place out of 193 countries in the Index of Readiness to E-government. This index is prepared by UN Department of Economic and Social Development. Since 2010 we observe positive changes in this indicator which means that national bodies of power generate more and more value for the people by using ICT. Index of Knowledge Economy also includes Index of Information and Communication Infrastructure which put Belarus in the 60th place. Full- fledged implementation of the propositions of Decree of the President # 8 «On the development of Digital Economy», creation of integration platforms of the digital and traditional economies will enable Belarus to become a regional leader in the application of IV Industrial Revolution technologies not only in Park of High Technologies but in the whole country. Thirdly, Belarus has a well-developed innovation infrastructure. Belarus ranks 47th in the Innovation System Index on the level of cooperation and

95 interaction of firms, educational institutions, research centers etc. There are over 80 specialized structures including ten technoparks, seven centers of technology transfer, a network of regional, national innovation funds, incubators and startup support centers. Educational organizations set up scientific schools. The law that allows educational organizations to set up unitary enterprises to facilitate the commercialization of innovation and market entry stimulates the improvement of cooperation and ties between science and production. UN European Economic Commission in its report «Innovation for sustainable development: survey of the Republic of Belarus» praises a high level of development of Belarusian innovation infrastructure. Fourthly, Belarus has considerable drawbacks and weaknesses in the infrastructure to commercialize innovation. This is some evidence pointing it out. In the Global Innovation Index Belarus ranks 109th on the factor «legislative base» and 64th – on business climate». Belarus ranks 114th on the factor «Credit» indicating the access of state and private innovation enterprises to credit. Dealing with venture funds is another weakness of the country (82nd place) as Global Innovation Index experts stated. As we described earlier the qualitative gap between Belarus and world leaders in Doing Business Index is growing. Fifthly, Belarus still has weak institutions of intellectual property rights protection. In Global Innovation Index Belarus ranks as follows on the factors related to the intellectual property rights: «innovation ties» – 124th place, «knowledge absorption» – 107th place and «Intangible assets» – 124th place. That is why Belarus’ effectiveness of innovation rate in Global Innovation Index continues to decline (from 73rd place in 2014 to 120th place in 2016). Sixthly, since 2007 Belarus worsens its position in Logistic Performance Index. In 2016 it ranks 120th out of 160 countries. Belarus underutilizes is favorable geographic location, well-developed road and railroad infrastructure. It makes feeble attempts to monetize these comparative advantages and is in the group of outsiders of the ranking. The improvement of the economic policy in the logistical sphere will make it easier for Belarusian companies to build in global value added chains. Economic policy has a major impact on the factors that define the success of commercialization and adjustment of new technologies, products and services. The indices we have analyzed perform the function of a comprehensive guide to shape and implement economic policy.

The impact of the 4th Industrial Revolution on Belarus

In human history different kinds of revolutions happened more than one. But some of them stand out for changing the world irrevocably. The First Industrial Revolution has mechanized production by water and steam power. The Second has created mass production by using electricity. The Third, the digital revolution has been using information technology and electronics to automate production. The Fourth Industrial Revolution is based on the digital revolution and is characterized by a multitude of new technologies that are blurring the lines between physical and digital spheres. The main difference of the Fourth Industrial Revolution from the Third is the speed of spreading and dissemination of new technologies. It is uniquely high. They bring about global changes. New technologies influence not just a single company or a sector of the economy but the whole country, society and each 96 individual. Hence we observe the comprehensive systemic impact on different institutions, subjects and elements of the social economic paradigm. Instead of «creative destruction» we deal with «creative disruption» as traditional production modes and doing business are changing. Integration of different scientific disciplines enhances the interconnectedness of real and virtual worlds. The language is enriched by such terms as artificial intelligence, Internet of things, robotics, autonomous vehicles, 3D printing, etc. The Fourth Industrial Revolution has a different impact on different countries. It means that positive and negative consequences of this process will vary from country to country. Developed economies are the first to open new markets, to create new products and services, to substitute old technologies with new ones. It is definitely a positive aspect. Developing economies including Belarus do not lead the change. However they have a unique opportunity to use the tendencies of this Revolution for modernization. The indices that were analyzed in the article help us define strong and weak parts and elements of the national innovation system. They deepen and improve our understanding of the impact the Fourth Industrial Revolution will have on our economy. Today the process of producing a good or a service represents a global value chain. Only those countries that have comparatives advantages can build in this chain. One of Belarus’ strong comparative advantage is high quality human capital. Its availability and the knowledge about it of key elements of the value chains will increase chances of production allocation in our country and outsourcing of certain processes in the production of goods and services. Well-developed information and communication infrastructure enables Belarus to build in the flow of knowledge and technologies transfer by means of digitalization. Well-developed innovation infrastructure empowers academic circles to integrate in the process of knowledge creation and dissemination. It leads to the increase of quality of university graduates, researchers and analysts. It sets up the conditions to enhance the ties between manufacturing and knowledge-based growth. The key element of a country’s involvement in в global value creation chains is infrastructure to commercialize innovations. The speed and conditions of commercialization of innovation are directly connected with the quality of business climate and institutions of entrepreneurship development. World Bank experts described weak parts of Belarus via «Doing Business» index. Today competitive enterprises act aiming at the global market. The division between the domestic and external markets becomes blurry and less important. That is why trade barriers, tariff and non-tariff regulation hampers the inflow of technologies, goods and services into an open small economy. The reduction and elimination of such barriers will enable Belarus to get engaged in global value chains and reap benefits from it.

Literature and electronic publications on the Internet

1. Belarusian Institute of System Analysis and Information Support for Scientific and Technical Sphere (2017). О состоянии и перспективах разви- тия науки в Республике Беларусь по итогам 2016 г. URL: http://www.belisa. org.by/pdf/2018/review_2016.pdf (last checked 1.03.2018). 2. Cornell INSEAD WIPO (2018). The Global Innovation Index 2017. URL: http://www.wipo.int/publications/en/details.jsp?id=4330 (last checked 1.03.2018). 97 3. Cornell INSEAD WIPO (2018). The Global Innovation Index 2017. Country Profile. URL: http://www.wipo.int/publications/en/details. jsp?id=4330 (last checked 3.03.2018). 4. Heritage Foundation (2018). The Index of Economic Freedom. Washington DC. 5. International Telecommunication Union (2018). Measuring the Information Society Report 2017. Volume 1. Switzerland. 6. International Telecommunication Union (2018). Measuring the Information Society Report 2017. Volume 2. ICT Country Profiles. Switzerland. 7. Legatum Institute (2018). The Legatum Prosperity Index (2017). London. 8. The World Bank (2018). Doing Business 2018: Reforming to Create Jobs. Economy Profile. Belarus. Washington DC. 9. The World Bank (2018). Doing Business 2018: Reforming to Create Jobs. Washington DC. 10. The World Bank (2018). Knowledge Assessment Methodology and Knowledge Economy Index. Washington DC. 11. The World Bank (2018). Methodology for Doing Business indicators. Washington DC. 12. The World Bank (2018). The Logistic Performance Index 2016. URL: https://www.worldbank.org/ (last checked 2.03.2018). 13. The World Bank (2018). The Worldwide Governance Indicators. URL: https://www.worldbank.org/ (last checked 2.03.2018). 14. Times Higher Education (2018). The Times Higher Education World University Ranking. London. 15. Top Universities (2018). QS University Ranking. London. 16. United Nations (2018). Innovation for Sustainable Development Review of Belarus. New York. 17. United Nations (2018). The Human Development Report 2016. New York. 18. United Nations (2018). UN E-Government Knowledge Database. Belarus Profile. New York. 19. United Nations (2018). UN E-Government Knowledge Database. Russian Federation Profile. New York. 20. World Economic Forum (2018). The Global Competitiveness Report 2017–2018. URL: https://www.weforum.org/ (last checked 2.03.2018). 21. World Economic Forum (2018). The Networked Readiness Index. URL: https://www.weforum.org/ (last checked 2.03.2018).

98 АЛЕСЯ РОМАНЧУК

РЕСПУБЛИКА БЕЛАРУСЬ В МЕЖДУНАРОДНЫХ ИНДЕКСАХ

Аннотация. В статье рассмотрены показатели Республики Беларусь в международных рейтингах, которые описывают инновационное развитие стран. Сделаны выводы относительно развития инновационной системы Бе- ларуси. Проанализированы угрозы IV промышленной революции для устой- чивого экономического развития Беларуси.

Ключевые слова: IV промышленная революция, национальная инно- вационная система, экономическая политика, индикаторы инновационно- го развития.

Романчук А.Ю. ([email protected]), аспирант экономического факультета Белорусского государственного университета, Белорус- ский государственный университет, пр-т Независимости, 4, Минск 220030 Беларусь. +375293329218.

УДК 338.242

Статья поступила в редакцию 12.04.2018 г.

99 OIKONOMOS: Journal of Social Market Economy (Lithuania) 2(11), 2018

Журнал основан и издается Европейской исследовательской ассоциацией «Oikonomos» (LT-08221 Kalvarijų g. 125, Vilnius, Lithuania)

Web: era-oikonomos.org Web: oikonomos-journal.org E-mail: [email protected] Tel.: +370 676 60 722

Главный редактор – Константин Голубев, доктор экономических наук, кандидат богословия, профессор Беларусского государственного экономического университета (Минск, Беларусь) Выпускающий редактор – Юлия Чайковская, кандидат экономических наук, доцент Белорусского государственного университета (Минск, Беларусь)

ПЕРЕВОД: Светлана Носова

Подписано в печать 21.07.2018. Формат издания 70×100/16, усл. печ. листов 8,06. Тираж 99 экз. Печать цифровая Отпечатано: ООО «Поликрафт». Лиц.№ 02330/466 от 21.04.2014 г. 220112, г. Минск, ул. Кнорина, 50.