ISTITUTO ITALIANO PER GLI STUDI FILOSOFICI 1 2 ISTITUTO ITALIANO PER GLI STUDI FILOSOFICI La dimensione internazionale dell’Istituto Italiano per gli Studi Filosofici Napoli 2010 3 A cura di MARIASOLE FANUZZI e ANTONIO GARGANO con la collaborazione di ANTONELLA CHIARO Stampato nel mese di luglio MMX Arti Grafiche Cecom srl - Bracigliano (Sa) © Istituto Italiano per gli Studi Filosofici Palazzo Serra di Cassano Via Monte di Dio 14, Napoli www.iisf.it ISBN 978-88-89946-00-8 4 Свобода исследования и преподавания и назначение государственного университета Исполнившееся первое десятилетие со дня рождения Итальянского института философских исследований побуждает нас задать себе некоторые вопросы, в том числе и в связи с недавними спорами относительно назначения и действенности культурных институций, основанных и поддерживаемых частными лицами, относительно права таких заведений на получение помощи со стороны государства, а значит, и относительно собственной роли университетов, какой она является нам во всех отраслях естественного, научного и гуманитарного познания. Успех и большой общественный резонанс культурных инициатив Института, основанного в Неаполе Джерардо Мароттой, а также связанной с Институтом Высшей школы гуманитарных и естественных наук, показывают, что оба учреждения отвечают неудовлетворенным потребностям множества людей, испытывающих тягу к знаниям и наделенных критическим складом ума, причем отвечают им по меньшей мере столь же успешно, как и другие заведения, преследующие сходные цели, но возникшие значительно раньше и существующие полностью на государственном содержании. В этом легко убедиться, стоит лишь освободиться – что, впрочем, случается нечасто, – от некоторых «идолов площади», которые вынуждают нас видеть в университетских и академических институциях, равно как и в иных государственных «органах науки», естественные и самородные очаги научного * Статья Джованни Пульезе Каррателли, опубликованная в специальном выпуске журнала «La Provincia di Napoli» 3/4 1987, посвященном Итальянскому институту философских исследований. I исследования и движущую силу процесса познания. Нет нужды в долгих рассуждениях, чтобы еще раз подчеркнуть очевидное для всех: назначение всех этих институтов – служить прибежищем для тех, кого отличает истинная предрасположенность к научной работе, давать им подобающую техническую подготовку, а впоследствии – и соответствующие инструменты; при этом ум настоящего ученого будет работать не менее эффективно и в любом другом месте, где к его услугам окажутся необходимые технические средства. При рождении университетов главенствовала практическая потребность. Как известно, к Академии, Ликею, Портику и прочим формам высшей школы, процветавшим благодаря частной инициативе во времена классической древности, в эпоху Империи добавились школы специального и общего характера, учреждавшиеся и поддерживавшиеся государством с целью подготовки профессионалов в необходимых и полезных обществу областях, начиная с педагогической деятельности и заканчивая медициной, правом и техникой, ради того, чтобы на уровне закона гарантировать гражданам наличие профессиональных качеств у тех, кто прошел предписанные курсы обучения и практические испытания. Требования к обеспечению подобных гарантий и их надежности со стороны как правителей, так и подданных, в дальнейшем никогда уже не становились менее настоятельными, вплоть до наших дней – разумеется, в формах, которые в зависимости от обстоятельств диктовались превратностями политики, идеологическими конфликтами, общественными преобразованиями. Авторитет преподавателей, почтение, внушаемое трудными для обыденного понимания дисциплинами, престиж академических званий: все эти явления, из которых одни обладали научным характером, а другие практической ценностью, стали слагаемыми того образа наивысшего авторитета в области знаний, каким общественное мнение наделило университеты. Неудивительно, что такого убеждения придерживается большинство, – и однако же, история университетов показывает, что лишь эпизодически и только отдельным из них выпадала путеводная роль в деле науки, лишь изредка тот или иной из них становился свидетелем того, как среди его профессоров рождались гениальные мыслители и отважные II первопроходцы. Из числа последних многие были совершенно чужды университетским факультетам, а зачастую и находились в прямом антагонизме с ними, и хотя крупные научные открытия и оригинальные теории, особенно в современную эпоху, в самом деле возникали в стенах университетов, речь всякий раз шла о проявлении таланта отдельных индивидов, которым университет смог предоставить инструменты их труда и технические ресурсы, а в некоторых случаях и благоприятную атмосферу; однако не менее значительные открытия и нововведения происходили и за пределами университета, на просторах свободного научного поиска. В процессе строительства знания не только чередуются успехи и неудачи; в нем постоянно меняются ролями герои – университетские ученые и свободные исследователи, и несмотря на это, то очевидное соображение, что на обширном поле научного познания не может быть предустановленной власти, не мешает влиятельным представителям университетского преподавательского корпуса гораздо чаще, чем можно было бы подумать, во всеуслышание заявлять, что университету, в силу его авторитета, якобы принадлежит право вмешиваться с регулирующими, а то и цензорскими полномочиями в деятельность частных заведений, имеющих своей целью исследование и поддержку науки. С таким искаженным видением действительности связана еще одна, не менее часто выдвигаемая аксиома, состоящая в том, что негосударственные институции ни в коей мере не должны субсидироваться государством по причине запрета на использование общественных денег в интересах учреждений, не являющихся общественными, словно серьезное культурное учреждение не может приносить обществу пользу, внося не меньший, чем любое государственное заведение, вклад в научный прогресс и формирование цивилизованного образа нации. Необоснованность данного принципа признается, между прочим, законодателями, которые не так давно все же предусмотрели выделение финансовой помощи от государства частным культурным заведениям, общественная полезность которых доказана; еще одно, хотя и непрямое, подтверждение мы находим в законе, объявляющем свободными от налогообложения суммы, пожертвованные частными лицами на культурные цели не только государственным, но и частным организациям. III Та ким образом, университет незаменим в той из своих функций, которая заключается в присвоении должным порядком и в рамках предписанной процедуры академических званий, имеющих законную силу, однако в том, что касается собственно научной функции, на степени развития которой университет основывает свои претензии на действенность преподаваемых в нем курсов, а значит, и на высокий уровень подготовки своих выпускников, – то в данном отношении он не имеет права ни выдвигать себя в качестве привилегированной инстанции, ни требовать признания за собою авторитета, несоизмеримого с действительным своим вкладом в науку. Документальные подтверждения сказанному легко найти в многовековой истории европейских университетских учреждений, истории, на протяжении которой университеты – если рассматривать их с точки зрения их сущности как коллегиальных органов и вне зависимости от личных позиций и деятельности отдельных преподавателей – из раза в раз представали скорее хранителями науки, унаследованной по традиции, нежели производителями новых идей и нового опыта. Не приходится сомневаться, что по мере того как университет по характеру своему становился преимущественно профессиональной школой, все больше страдало исследовательское направление, для развития которого необходима независимость от сторонних интересов, равно как и от любых идеологических, политических и конфессиональных догм: именно поэтому случилось так, что пришедшиеся на вторую половину XVI и первую половину XVII столетия утверждение абсолютизма и движение контрреформации благоприятствовали росту в университетах конформизма и академического карьеризма в ущерб подлинному научному поиску и философской мысли. Полемическим ответом на преобладание в университетском образовании схоластических схем и практической нацеленности стало основание в 1530 г. Коллежа де Франс; столь же благородная духовная потребность побудила в 1603 Федерико Чези сформулировать в речи О природном стремлении к знанию и учреждении ‘Линкеев’ ради осуществления оного нижеследующую знаменательную декларацию: «Мы вынуждены, кроме того, наблюдать, как сам академический лавр, учрежденный некогда, чтобы украшать достижения в науках и тем самым служить к таковым побуждением, теперь, когда он без разбора венчает головы всех, кто просто завершил курс, нисколько не заботясь ни о IV том, достигли ли они цели, ни о том, спотыкаются они или идут уже уверенной поступью, сей знак повсеместно лишь выражает предел, который каждый из них ставит своим подвигам на ученом поприще, либо полагая, что не осталось уже ничего, что он мог бы еще познать, либо не видя какой-либо еще ступени признания в науке, которая, продолжи он свои труды, показала бы его превосходство над теми, кто довольствуются, остановившись на этой. Посему докторская степень для большинства обрывает их путь к познанию, да так, что они мало того, что остаются неспособны учить знанию других, – они ничего не знают сами, если только мы не готовы будем признать, что знание есть умение различать красивые выражения, которые беспрестанно долбят в школах». Не менее откровенный диагноз несостоятельности всей академической культуре своего времени